Три женщины

Лину учили не говорить о своих эмоциях. Ее родители отлично владели языком. «Господи, Лина, с тобой все в порядке», «Достаточно, Лина», «Перестань, Лина», «У тебя все хорошо, Лина». Когда она стала матерью, уважения к ней не прибавилось. Она ежедневно сидела дома с детьми по десять часов, пять дней в неделю. Она сказала матери, что ей нужна помощь. Может быть, мама могла бы присмотреть за детьми, чтобы Лина смогла вернуться к занятиям в спортивном зале? Разумеется, за вознаграждение, потому что ради денег можно сделать многое. Ведь всегда нужно иметь еду на столе. Но сделать что-то для души, от сердца – это эгоизм, чушь и пустяки. Мама приезжала присмотреть за детьми, но всегда опаздывала на три минуты. И Лина знала, что она делает это намеренно. И Лина всегда на три минуты опаздывала на класс. Ею были недовольны. Белые лампы студии светили ей прямо в глаза.

Лину мучили боли. В минуты покоя она думала, что боль – это сердечная боль прошлого, боль непонимания в течение одиннадцати лет. Боль изнасилования. Боль абсолютного одиночества. Она знала, что есть женщины, с которыми мужья не хотят заниматься сексом и не хотят целовать их по-французски. И они ее понимают. Однако многие считают, что ей не на что жаловаться, что она должна быть счастлива с детьми в красивом доме. У них с Эдом даже генератор был на случай отключения электричества.

В отеле той ночью она испытывала полное отсутствие боли. Позже она рассказала об этом собравшимся женщинам, рассказала со спокойной уверенностью человека, которому нечего терять.

– Я не испытывала никакой боли рядом с этим мужчиной. Я чувствовала себя прекрасно. Можете, конечно, осудить меня за это… Но я нашла то, что избавляет меня от боли. Если бы вы могли почувствовать эту боль, то не думали бы обо мне плохо. Женщины не должны осуждать друг друга, если не проходили через те же муки.

Эйден взял принесенное ею полотенце и вытер сперму с ее живота. Потом он поднялся и стал примерять ее джинсы:

– Смотри-ка, малыш, почти впору!

Он громко рассмеялся, а она только сглотнула. Сердце у нее билось так часто, что готово было выпрыгнуть из груди. «Господи, только не уходи!» – думала она.

Он начал натягивать джинсы, не приняв душ. На бедрах его остались следы ее крови и его спермы.

– Не хочешь сполоснуться, прежде чем идти домой? – сказала она.

Эйден ответил, что ему это не нужно. Последнее время он спит с собакой. Лина представила, что он спит в гостиной или в подвале. Жена не почувствует запаха крови другой женщины. Почувствует только собака.

Мэгги

Мэгги с трепетом вошла в класс риторики и дискуссий. В первый день после каникул она пропустила все уроки, кроме этого. Утром она узнала, что накануне совершенно неожиданно умер ее двоюродный брат. Мэгги была потрясена до глубины души, но этот урок она пропустить не могла. Она не могла не видеть его. Только это и помогло бы ей справиться. Она надела желтую футболку умершего брата и темные брюки Университета Миннесоты. Ей действительно хотелось пойти в школу.

Она уже давно не видела учителя, но между ними все изменилось. Она не знала точно: может быть, это происходит только в ее голове? Но и в телефоне тоже. Она не представляла, как он поведет себя с ней, не отдалится ли. Она чувствовала, как в ожидании замерло сердце. Мэгги нашла свое место, села и наконец посмотрела на него. И все сразу стало идеально!

Он потрясающе смотрел на нее!

Он сумел нормализовать ситуацию, но искра между ними сохранилась. Трудно было понять, что именно он сделал, но Мэгги все поняла. Он улыбался ей так же, как всем остальным, но по-особому наклоняя голову, словно говоря: «Вот это я, а это ты».

Он поставил диск – фильм «Большие спорщики». Мэгги посоветовала ему этот фильм годом раньше.

Она не могла сосредоточить взгляд на экране. Она чувствовала, что он постоянно на нее смотрит. Когда их взгляды встречались, он усмехался. Ему было вполне комфортно. «Он настоящий мужчина», – думала она. Божественно чуткий, безумно чувственный… И пусть его одеколон был из супермаркета, но по обаянию он не уступал настоящей кинозвезде. Он смотрел на экран, опершись на край стола, положив ладони на стол – так часто стоят молодые учителя-мужчины. «Черт, – думала она, – не поставил ли он этот фильм, чтобы спокойно смотреть на меня, чтобы мы могли обмениваться мыслями в темноте?» Она чувствовала, как его глаза исследуют ее тело, любуются ее волосами и ключицами – она еще школьница, но тело ее уже изменилось. Весь урок щеки у нее горели, словно она стояла возле открытой духовки. Она улыбалась ему в ответ удивленно, словно губы ее сами растягивались в улыбку. Мэгги несколько раз пыталась сдержаться, стиснув губы и моргая.

Первый из множества удивительных моментов случился в воскресенье. В будущем она станет вспоминать его как их первое свидание.