Три женщины

А потом он написал (потому что эмоции легче передавать в сообщениях или по телефону), что хотел показать ей дом, потому что расстелил одеяло в спальне наверху и приготовил розу, и хотел прочитать ей 16-й сонет Пабло Неруды и эту розу подарить. Шестнадцатый сонет он часто цитировал.

Его слова обрадовали, но в то же время смутили Мэгги. Ведь наверху спали его сыновья.

«Если бы ты назвала меня мистер Нодель, я остановился бы немедленно».

«Как хорошо, что я не назвала его мистером Ноделем», – подумала Мэгги.

Но она не забыла, как он сказал, что ему пришлось замывать подушку на кровати, потому что там остался след крови. Он не сказал, воспользовался ли он пятновыводителем, или гелем, или порошком. И ничего не сказал про отбеливатель.

* * *

Ее щеки горели от влюбленности весь январь и февраль. Она надолго оставалась в своей комнате, потому что в одиночестве была полностью доступна для него. Он звонил ей по пути из школы домой, если она не работала в своем кафе. Она возвращалась домой, принимала душ, ложилась в постель и ждала. Она принимала душ, чтобы дождаться его звонка. Ей нравилось чувствовать себя красивой, ожидая его. Родители ее не беспокоили. Они словно понимали, что она – Рапунцель. Они чувствовали ее недоступность.

По вечерам он посылал сообщения. Позже, после десяти, он обычно звонил. В выходные он не был свободен. Если им удавалось поговорить в выходные, то только потому, что он выходил из дома или Мари уезжала за покупками.

Как-то раз Мари уехала в торговый центр со старшим сыном, а Аарон остался дома с младшим. После обеда малыш должен был спать, но он не спал. Аарон разговаривал по телефону с Мэгги, и тут мальчик спросил:

– С кем ты разговариваешь?

– Это моя подруга, – ответил Аарон. – Хочешь с ней поговорить?

Детский голос произнес:

– Алло?

– Алло! – радостно ответила Мэгги, почувствовав странную близость с Аароном.

Аарон снова взял трубку и сказал, что ему нужно отключиться на минутку. Его не было дольше минуты. Вернувшись, он сказал, что не хотел, чтобы она слышала, как он поет малышу колыбельную.

Поскольку жена Аарона больше не уезжала, его с Мэгги физические отношения ограничивались машинами и школой. Мэгги оставалась ученицей Аарона. Как-то раз после урока он тихо сказал ей, чтобы она во время обеда пришла в его класс. Целоваться они начали, как только она вошла. У стола, за шкафами. На ней были тренировочные брюки – ему нравилось, когда она их надевала. «Легкий доступ», – говорил он. Аарон взял ее ладонь и приложил к своей груди.

– Чувствуешь, как бьется мое сердце?

А потом взял другую ее руку и приложил к своим брюкам.

– Чувствуешь, каким твердым ты его делаешь?

Она слышала такие слова в кино и всегда удивлялась, почему мужчины это говорят. Аарон хочет, чтобы она восхитилась твердостью его пениса? Или ему хочется, чтобы она гордилась, что смогла воздействовать на кровеносные сосуды, которые заставили плоть отвердеть и расшириться?

Иногда они вообще ничего не делали, только разговаривали и целовались. Как в дни родительских собраний. Аарон надевал костюм, потому что ему предстояло встречаться с родителями. К нему должен был прийти отец Мэгги, Марк. Аарон сказал, чтобы Мэгги тоже присутствовала при встрече. Тогда Мэгги казалось, что ему просто хочется видеть ее как можно чаще. Но потом она подумала, что Аарона возбуждала мысль о возможности общаться с ней в присутствии ничего не подозревающего отца. Марку Аарон сказал, что Мэгги очень хорошо учится и, хотя она еще не выбрала колледж, у нее отличные перспективы.

Когда они встречались за обедом, Мэгги ничего не ела, а Аарон с аппетитом уплетал принесенные из дома спагетти. Мэгги смеялась над ним, говорила, что это ужасно. Потом они целовались.

– Я не знала, что мы сегодня будем вместе обедать.

Его дыхание, вся комната, все вокруг пропахло его обедом. На контейнере остались оранжевые следы томатного соуса.

Как-то раз они встретились в его классе до уроков. Он начал целовать ее, потом его рука скользнула ей в трусики. Он развернул ее так, чтобы прижаться к ее спине. А потом прильнул лицом к ее шее. Он осторожно целовал ее, и у нее подкашивались колени. Потом его пальцы проникли в нее, а он принялся тереться об ее спину. Она откинула голову и застонала. Это продолжалось минут семь, и она чувствовала, что может кончить в любую минуту. А потом кто-то дернул за ручку двери. Аарон отпрыгнул, словно ошпаренный, мгновенно убрав руку. Словно показывая дешевый фокус, он мгновенно протянул ей билет с вопросом, билет неожиданно оказался в ее руке, и она, задохнувшись, села, притворившись, что готовится отвечать. Вообще-то ему не следовало так опасаться. Он никогда не забывал запереть дверь.

Приятели Мэгги собрались у кого-то дома. Вечер был самым обычным, но в этот раз они решили сфотографироваться – Мэгги и ее подружки, Лора и Николь. Они оказались единственными блондинками среди собравшихся – все остальные были брюнетками. Это было забавно, и они сфотографировались.