Три женщины

Своего отца, Питера, Слоун описывала просто: «Эндовер, Принстон, Гарвард». «Вы понимаете, что я имею в виду», – говорила она. Она не собиралась похваляться его образованием или деньгами. Чувства по отношению к своему происхождению сформировались давным-давно. Теперь они просто превратились в костюм от «Шанель» в прохладном шкафу.

И свою мать, Дайан, Слоун могла охарактеризовать несколькими словами, хотя это было сложнее. Изысканная блондинка Дайан Форд превратила приличия в настоящую религию. Слоун в точности представляла, как встретит ее мама даже после самого долгого расставания. Дайан не бросится обнимать дочь. Она вежливо поинтересуется, как та доехала или долетела, потом поговорит о погоде. Она направится в гостиную, где их будут поджидать сэндвичи с огурцом и чайник с чаем «Эрл Грей».

Дайан выросла в Мемфисе, штат Теннесси. Ее отец летал на собственном самолете, а мама с удовольствием вела дом и заботилась о четверых детях. В семнадцать лет Дайан вела машину. Рядом сидела мама. Они всегда были очень близки. Возможно, как это часто бывает в моменты перед катастрофой, ей явилось божественное видение. Посмотрите на мои длинные загорелые ноги. На мои мягкие светлые волосы. На мое тело, которое наконец-то наполнилось до краев кровью и плотью и приобрело дивные формы. Неожиданно раздался крик. Потом было ощущение удара и скрежет металла. Когда спустя несколько часов Дайан пришла в себя, она лежала на больничной койке. Она стала звать маму. В палату вошла медсестра и сообщила, что ее мать погибла в автомобильной катастрофе. Дайан не сразу представила себе машину в то утро. Прошли секунды, может быть, даже целая минута, прежде чем она вспомнила, что за рулем была она.

Вскоре после похорон, когда соседи перестали присылать пироги сочувствия, отец отправил ее жить к своим друзьям. Дайан не нужно было объяснять почему. Она знала, что он не может смотреть на нее, не может видеть убийцу своей жены, матери троих его детей, отвечать за которых теперь предстояло ему одному.

Дайан уехала недалеко, но ей казалось, что она попала в другую вселенную. Новые кухонные полотенца, новое мыло в ванной. Новые правила. Никто не касался ее лба и даже руки, проходя мимо. Потеря матери создала в душе Дайан пустоту. Она страдала от мучительной боли, потому что лишилась не только мамы, но и всей семьи. В глубине души она понимала, что должна была расстаться с ними, потому что ее присутствие постоянно напоминало бы о произошедшем, о том, что она сделала. Впрочем, она уже была не маленькой. Она была почти что взрослой женщиной. Дайан твердила это себе в самые мрачные моменты. Она лежала в постели, трогала собственные волосы и представляла, что это ее мама, что она спит рядом с мамой.

Прошлое осталось на чердаке разума Дайан. А сама она превратилась в мрамор. С отцом Слоун она познакомилась, когда он начал появляться на вечеринках. Она стала восторженной невестой, потом достойной женой и хорошей матерью. Она всегда возила Слоун в Северный Сэлем на уроки верховой езды и на каток. Она прекрасно готовила. В ее кухне всегда пахло пирогами или роскошной запеченной дичью. Когда Слоун перешла в четвертый класс, Дайан оглядела ее с головы до ног. У ее единственной дочери округлились бедра и грудь. На щеках играл здоровый румянец. Тело девочки не соответствовало возрасту. Это было преждевременное развитие, а не детская полнота. Слоун поняла это позже, когда рассматривала свои детские фотографии. Но в тот момент она осознавала лишь одно: мама смотрит на нее как-то странно.

На следующей неделе мама отвезла ее к диетологу. Кабинет располагался в кирпичном доме на набережной, в небольшом торговом центре. Табличка была написана яркими красными буквами, а окна закрывали жалюзи – для приватности. В приемной Дайан сказала:

– Это все для тебя, дорогая. Думаю, сбросив вес, ты почувствуешь себя комфортнее.

Слоун поджала ноги под стул. Она смотрела, как широко разошлись ее бедра.

В школе Слоун стала принимать таблетки в туалете. Иногда она проглатывала их даже без воды. Их прописал доктор, но ей было десять лет, и она знала, что странно делать это на глазах других людей. А может быть, ей так сказала мама. Слоун уже не помнила. Она знала, что мама делала это для нее. Маме казалось, что, став стройнее, Слоун станет более уверенной в себе. Ей казалось, что она поступает правильно – как всегда кажется всем матерям. Ей казалось, что она незримо помогает своей дочери добиться всего, о чем мечтала сама.