Три женщины

Сэмми отложила телефон, чтобы Мэгги все слышала, и рассказала девушкам историю своей лучшей подруги. Она рассказывала все в мельчайших подробностях: про пальцы в классе, жену – инспектора по условному освобождению, кровь на подушке… Мэгги слушала и не могла поверить, что это рассказывают о ней.

Реакции были разными. Кто-то ахал, кто-то чертыхался.

– Послушай, я тебя даже не знаю, – произнес один голос, – но это чертовски грязная история. Этот парень – настоящий подонок.

Мэгги думала о балках в гараже, о своем отношении к еде и спиртному, о том, что она не могла даже любоваться елями в Вашингтоне, а ведь они были так ослепительно красивы. Она думала, как часто меняла белье, стремясь к такой чистоте, которая теперь уже невозможна.

– Ого, – сказал кто-то еще, – это прямо история из кино для Lifetime.

Девушки засмеялись, но не зло. Все они ненавидели его, а не ее. Она почувствовала себя защищенной, но абсолютно одинокой, потому что никто не мог дать ей такого чувства защищенности, как он, когда они были вместе. Мэгги знала, что девушки не могут никого защитить. Они бросят тебя в тот же момент, когда мужчина, который им понравится, выберет их, стряхнет на них волшебную пыль и превратит в принцесс, которым не пристало иметь дело с отребьем за стенами замка. В соседнем магазине продается футболка с надписью «По крайней мере, мы не одни».

– Точно Lifetime! Или Oxygen? Разве Lifetime теперь не так называется?

Мэгги была пьяна и возбуждена. Сэмми и ее подружки повесили трубку. Они будут создавать себе новые воспоминания. Они будут пить пиво из поцарапанных стаканов, которые пахнут яйцами. Стоит им войти в бар, где сверкают огни и гремит музыка, как они напрочь позабудут о тебе. Их будут волновать только собственная губная помада и парни. Страшная история Мэгги не для них. Она лишь для двоих – для нее самой и Аарона.

Он стал учителем года. Золотой мальчик штата. Мэгги чувствовала себя, как в тот день, когда в школе играли в баскетбол: он забрасывал мячи из-под кольца и приземлялся под радостные крики болельщиков, детей и жены, которая осталась бы с ним, даже если бы знала, что́ он говорил Мэгги.

Прошло два года с того дня, когда она писала ему в последний раз. Это было в январе. Мэгги казалось, что зима никогда не кончится. Она думала, бывает ли где-нибудь хорошая зима после того, как кончаются праздники. Наверное, только на Гавайях. Мэгги открыла ноутбук. Бледно-голубой свет осветил ее лицо. Ей хотелось, чтобы он опроверг слова девушек в телефоне. Ей хотелось, чтобы он сказал, что она не жертва, не глупая девчонка, которой он воспользовался по своему усмотрению. Ей хотелось, чтобы он помог ей доказать, что все эти девчонки ошибались. Они не понимали. Запретная любовь – это весело. В какой-то момент ты во всем уверена. Когда ты с ним, о вас никто не знает. Девчонки ревнуют или не понимают. Они встречаются с парнями, а ты – с мужчиной. А потом он не дает о себе знать дни, недели, годы. И ты рассказываешь девчонкам. Они задают тебе кучу вопросов и высказывают свое мнение, о котором ты не просила. Он недостаточно хорош для тебя. Он ничего не делает, чтобы доказать свою любовь. А их бойфренды и мужья выше всяческих похвал. И просто потому, что они вместе уже несколько лет, они меняют лампочки, зачинают детей. Ты понимаешь, что не могла бы быть ни с одним из этих слюнтяев. Тебе хочется рассказать им, но вместо этого ты начинаешь слушать.

Аарон ушел давным-давно. Он ест пиццу и чистит зубы зубной нитью без тебя. Однажды он дал тебе маленькую фигурку «Мыслителя», которую собирался использовать в классе в качестве приза. Другой ученик до тебя уже пытался привести фигурку в порядок, но результат был ужасным: он просто покрасил ее пульверизатором, не проработав ни одной детали. Аарон спросил, не можешь ли ты это исправить, может быть, как-то переделать. Ты трудилась над фигуркой целую неделю: снимала краску, устанавливала на постамент, красила поверх пошлого серебра натуральной бронзой. Он спрашивал, почему так долго. Это его почти раздражало. Но, когда работа была закончена, ты поняла, что он будет гордиться. Вручая ему эту фигурку, ты чувствовала себя роскошной. Словно круизный лайнер, ты проплывала по классу, держа в руках этого сильного, мускулистого мужчину. «Я закончила», – сказала ты. Его глаза вспыхнули тем светом, какой ты всегда надеялась увидеть в глазах человека, которому готова была посвятить всю жизнь.

«Надо же», – сказал он, вертя фигурку в руках и восхищаясь каждой деталью. И он смотрел на тебя, как греческие боги смотрели на смертных девушек и вдыхали в них божественный свет. Ты стала всем, что он видел в тебе. А потом было падение, и ты рухнула, как Икар. Ты думала, что это произошло из-за мойр, эриний и детей. И ты годами скиталась по земле, не могла любоваться природой, учиться, а могла лишь напиваться в своей комнате в родительском доме. А теперь он стал учителем года. А эринии предупреждали!