Три жены

Это тебе, мое солнышко, мой внучек. – Три сумки были заполнены всевозможными детскими вещами, сосками, импортными бутылочками. – Это вам, Ванечка. – Она протянула ему длинную коробочку, он раскрыл и ахнул – настоящие кварцевые часы. – Кстати, как ваше имя-отчество? Ах, Григорьевич? Замечательно. Это тоже вам. – На столе появились белоснежная рубашка и галстук. – А отец ваш жив? Что вы говорите, какое горе! – Она покачала головой и чуть ли не прослезилась.

Ваня внимательно заглядывал ей под руку, загипнотизированный зрелищем раздачи подарков. Ему родители никогда ничего не дарили.

А еще какие-нибудь имена вы для ребеночка придумали? Васями, к сожалению, часто зовут котов. Представьте, станет кто-нибудь кричать: «Васька, Васька», а малютка наш бесценный будет вздрагивать. Это тоже вам. – Крупные запонки окончательно поразили молодого курсанта. – Так как же? Егором? А еще как? Славой? Слышишь, отец, Славочкой, как мы и мечтали. Покойного братца Осипа Измайловича тоже звали Славой. К тому же малыш ваш так на него похож. Ну, значит, назовем его Славиком? Слышишь, отец? Вот и снова Бронислав у нас в семье появится…

Ванечку отправили переодеваться в ванную, Капа мерила мутоновую шубку, вертясь перед зеркалом.

– Мам, ну что же тут воротник такой огромный? Сейчас так не носят…

– Для тепла, Капочка, для тепла. Тебе коляску теперь возить по снегу. Ты о моде не думай. Модницы, они даже без нижних штанов ходят по холоду, в одних чулочках. О будущих детях не думают, а тебе еще рожать и рожать…

– Боже упаси! – взвизгнула Капа.

Мать сняла с нее шубку и потащила за руку на кухню греть принесенные пироги, рагу из курицы доставать из трехлитровой банки, рюмки хрустальные – подарок от родственников – распечатывать. Осип Измайлович остался в комнате, багровый оттенок с его лица сходил понемногу, он покачивал детскую коляску и нежно ворковал:

– Броня мой, кровинушка моя! Вылитый Броня…

Через три года молодой курсант превратился в лейтенанта и остался в штабе, в родном городе. Он ходил задрав нос, считая, что это исключительно его заслуга. Он никогда так и не узнал, как Ольга Карловна ходила по начальству и на все лады расхваливала своего зятя, сетовала на здоровье младшей дочери и внуков, носила справки, где по латыни значились каверзные болезни, вылечить которые можно было только в Москве, Санкт-Петербурге или, на худой конец, в родном городе.

Капа родила еще двух дочерей и окончательно на этом остановилась. Отец и мать со временем перестали ставить ей в пример старшую сестру, Рину, которая окончила университет с красным дипломом, аспирантуру с отличием, вступила в партию и корпела теперь в невзрачном проектном институте за мизерную зарплату. А потом и вовсе вляпалась в историю…

Пик ее женской зрелости уже прошел. Прошел со скандалом. Впервые Рина оторвала голову от книг и конспектов, окончив аспирантуру. Оторвала только на минутку, чтобы снова погрузиться в чтение газет, последних постановлений партии, книг по производственному строительству, по архитектуре. Поскольку времени оглядеться и подыскать хорошего парня для создания семьи у нее не было, она все более уподоблялась стареющей деве: ходила дома в протертом до дыр байковом халате, носила очки в смешной оправе. Косметика, сохранившаяся со студенческих времен, благополучно засохла на полочке в ее ванной. Только по ночам, в сновидениях, воздух вокруг был исполнен какой-то сладостной истомы. Сны ее были удивительно замысловатыми. В жизни все было проще. И только однажды, в день, когда она получила повышение, знакомый аромат истомы из сновидений настиг ее.

Решение сделать ее начальником отдела исходило от партийной организации. Ее вызвали на ковер к генеральному. Тот что-то буркнул, пожелал больших трудовых успехов и отправил ее к своему заму по кадрам. Рина вошла в кабинет и остолбенела. Он сидел у окна в кресле и задумчиво курил сигару. В огромном кабинете над его головой висело облако приятного незнакомого дыма. Задумчиво посмотрев на Регину, он вальяжно предложил ей присесть, попросил рассказать о себе.

Рина затараторила что-то привычное, про университет, аспирантуру, проекты, но он перебил, уточняя:

– Да нет же, я не об этом. Расскажи мне о себе.

В голосе его было так мало официальности, что Рина растерялась.

– Мне нечего рассказывать, – честно призналась она.

– Ну хорошо, я помогу. Тебе тридцать два года. Ты замужем.

– Нет. – Регина покраснела.

– А дети?

– Тоже нет. – Она была удивлена, наверняка он уже изучил ее личное дело.

– Хорошо, пойдем дальше, – продолжал Дмитрий Николаевич. – Значит, как говорится, есть человек. – Он смотрел на Регину, улыбаясь исподлобья.

– Нет, – промямлила Регина.

– Действительно нет?

– Нет.

– Проверим. А если я, к примеру, приглашу тебя сегодня в ресторан, то ты, как женщина совершенно свободная, не откажешься провести со мной вечер?

Регина хлопала глазами, ничего не понимая.

– Ну, к примеру, гипотетически, – настаивал он.

– Наверно, – прошептала Регина, – то есть я хотела сказать, конечно, если…

Она сбилась, а он все требовал:

– Так наверно или конечно?