Три жизни

— Мать, а мать, где ты?

Проснулась и ойкнула Варвара, когда свежим воздухом опахнуло лицо из распахнутой двери боковушки. За порогом, опираясь на палку, стоял Иван, глядел на нее и как на едучем дыму, тер глаза кулаком.

— Ты што, ты што, отец? — вскинулась с кровати Варвара.

Иван ничего не ответил; губы скривились и дрожали. Он опустился на порог, а Варвара спрыгнула с кровати, подбежала к мужу и схватила его за плечи:

— Ну, чего, чего ты? Да говори, что там тебе сказали? Если пенсию не добавили, так чего горевать, проживем с этой, дольше жили и не замерли.

Иван долго не мог справиться с собой, а, когда унял дрожь в теле, прошептал:

— Добавили, мать, пенсию, в два раза больше добавили и вот путевку в санаторий вырешили. И три медали райвоенком выдал, погляди-ко! — улыбнулся Иван, пытаясь достать из кармана свои награды.

— Пу-у-тев-ку! — изумилась Варвара. — Какую еще путевку?

— В санаторий, в Литву. Город-то мудрено называется. Дру-дру-друс-ки-нен-кайте, кажись.

— Путевку… — машинально повторяла жена и недоверчиво смотрела на мужа. Тот виновато улыбался, как бы извинялся, что вот не ей, а ему ни с того ни с сего впервые за семьдесят лет дали бесплатную путевку в санаторий. И дорога тоже за счет государства.

Иван сидел на пороге, а Варвара стояла над ним и не знала, что ей делать. А как опомнилась и поверила его словам, отвернулась и перекрестилась:

— Дай-ко бог здоровья и долгие лета Антонине Карповне!

— При чем тут бог? Не богу, а государству нашему надо спасибо сказывать! Знамо дело, и таким людям, как Рукавишникова. Их бы нам побольше! — перебил жену Иван, однако она уже не слушала мужа. Варвара помогла ему подняться и разуться, кинулась на кухню собирать ужин, на бегу включила электрический чайник. Лет десять назад они бы с Иваном бутылочку красного на радостях распечатали, и сейчас в подполе-голбце стоит «кагор», да они давно пьют только чай с вареньем.

II

В хлопотах и сборах незаметно подкатила пора отъезжать Ивану в далекую Прибалтику. Пришлось в промтоварном магазине с помощью продавца Аси Зайковой выбирать — первый за всю жизнь! — новый чемодан. В него Варвара аккуратно уложила три рубахи и три пары свежего белья, два полотенца и электробритву, мыло и зубную пасту с новой щеткой, туда же сверху склала и подорожники. Заставила Ивана надеть черный шевиотовый костюм, демисезонное пальто, а ноги обуть в недавно сшитые хромовые сапоги. На голову купила не стариковскую, а молодежную клетчатую кепку. Ну и меховую шапку на всякий случай пристроила в чемодан.

— Поди, жарко там осенями и глазам станет больно, так ты, отец, попроси у сына черные очки. Как-то внучек Вовка в них приезжал. Ладно? И смотри не простывай! — наказывала Варвара мужу, усадив в автобус до Шадринска.

Иван примостился на переднее сиденье, смущенно кивал головой и был непривычно растерян и одинок. У Варвары от какого-то недоброго предчувствия заныло в груди, глаза застлало, и она с досадой поморщилась на медлительность водителя автобуса. Тут взялся откуда-то подвыпивший Степан Бахтеев — мужик и трезвый болтун, а пьяный вовсе без удержу разговорчивый.

— Далеко ли, Варвара Филипповна, своего старика собрала? — спросил Степан. — Аха, в санаторий. К молодухам, стало быть, дедушку сплавляешь? А ну как не вернется? Смотри, покаешься, что одного отпускаешь. Прихватит его какая-нибудь литовочка, и не поминай лихом! А чего, Иван еще хоть куда мужчина, приодетый и побритый моложе меня на лицо. Пенсия у него теперь приличная, не пьет, не курит, ест помалу. Чем не жених?

— Тебя, лешего, прибрать бы надо! Отбился от Галины и шаромыжничаешь, — откликнулась Варвара и в мыслях поторопила водителя.

— Меня? А кому я нужон? Я погулять люблю и… Надоела мне жена — пойду к девочке… Не, бросовый я человек, Варвара Филипповна! — махнул рукой Бахтеев.

— Дурь на себя напустил ты, Степан! Помене бы пил, не постарел бы в сорок лет.

— Вот я и говорю: Иван жених женихом, и не дождешься ты его из Литвы.

— Чирей тебе на язык! — шутливо отмахнулась Варвара.

Степан что-то еще хотел добавить, но водитель закончил копаться в маленьком чемоданчике, где у него билеты и деньги, коротко бросил: «Поехали!» Дверцы автобуса неслышно расправились, и Варвара, проклиная в уме Степана, пыталась вспомнить: что же важное не успела сказать Ивану на дорогу? Помешал им как следует проститься этот баламут. Помешал еще раз отговорить мужа от поездки в санаторий. Недоброе чует сердце у нее…

У сына Иван Васильевич задержался ненадолго. В тот же день ему купили билет на московский поезд, а когда задумал вечером почаевничать, сноха заторопила на вокзал. Пришлось с сожалением оставлять недопитый чай и одеваться. Обидно, конечно, но сноха права: при его поспехе и на самом деле можно опоздать к поезду. И тогда начнется волокита с билетом, и хуже всего — не вовремя прибудет он в санаторий. А там, чего доброго, откажут — и поезжай обратно не солоно хлебавши.