Читаем Три жизни Алексея Рыкова. Беллетризованная биография полностью

Кроме того, Рыкову с лета 1936 года приходилось участвовать в очных ставках — например, с Сокольниковым, который говорил о причастности Рыкова к троцкистско-зиновьевскому центру. Шло следствие. Правда, показания Сокольникова не производили сильного впечатления. «Еще в 1932 году ряд членов центра — насколько я припоминаю, это относится к июлю-августу 1932 года — вели с правыми переговоры о заключении блока. В этот период Шаров и Евдокимов вели переговоры с Углановым, Каменев — с Рыковым и Бухариным, Зиновьев — с Томским. Все эти лица были осведомлены о террористических планах центра и о подготовке практических террористических мероприятий»[171], — заявил Сокольников бездоказательно. Рыков парировал без колебаний: «Я заявляю, что с момента оставления поста Председателя Совнаркома, я с Каменевым не встречался. В 1931 г., накануне прекращения своей работы в Совнаркоме, Каменев ко мне обратился с предложением встретиться, говоря: „Хорошо бы собраться старым большевикам“. На это я ему ответил отказом. На этом вопрос и был исчерпан»[172]. Это звучало внушительно. В итоге 30 ноября прокурор Союза ССР Андрей Вышинский, вроде бы убедившись, что Рыков и Бухарин к «террористам» отношения не имели, подписал секретное постановление: «Следственное производство в отношении Бухарина Н. И. и Рыкова А. И., в связи с показаниями об их причастности к преступной деятельности троцкистско-зиновьевского террористического центра, сделанными обвиняемыми Зиновьевым, Каменевым и Рейнгольдом на процессе 19–20 августа 1936 года — отменить»[173]. Рыков выиграл раунд, но радости такие встречи не прибавляли.

Сохранилось воспоминание, пересказанное дочерью Алексея Ивановича: «Когда началась травля Рыкова осенью 1936 года, все стали его сторониться. Наталья Алексеевна запомнила случай в театре. Уже гас свет, когда в первые ряды стали проходить члены Правительства. От них отделился Орджоникидзе, подошел к Рыковым, обнял Наталью за плечи, поздоровался со всей семьей. В то время это рассматривалось как вызов»[174]. Кампания оказалась короткой: 26 сентября последовала отставка наркома.

Так завершилась государственная карьера последнего, кроме Сталина, близкого соратника Ленина, остававшегося к концу 1936 году у кормила власти.

Глава 15. «И чувствует Рыков веревку на шее»

Ах ты гой еси, правда-матушка!

Велика ты, правда, широка стоишь!

Ты горами поднялась до поднебесья,

Ты степями, государыня, раскинулась,

Ты морями разлилася синими,

Городами изукрасилась людными,

Разрослася лесами дремучими!

Не объехать кругом тебя во сто лет,

Посмотреть на тебя — шапка валится!

А. К. Толстой

1. Человек за бортом

Еще в 1926 году сумасшедший, нищенствовавший на Невском проспекте поэт Александр Тиняков причитал:

Чичерин растерян и Сталин печален,Осталась от партии кучка развалин.Стеклова убрали, Зиновьев похерен,И Троцкий, мерзавец, молчит, лицемерен.И Крупская смотрит, нахохлившись, чортом,И заняты все комсомолки абортом.И Ленин недвижно лежит в мавзолее,И чувствует Рыков веревку на шее.

В то время мало что в этих стихах соответствовало истине. Алексей Иванович тогда еще вовсе не чувствовал «веревку на шее», готов был и бороться, и отстаивать свою политическую и хозяйственную стратегию. Но время показало, что многое безумный Тиняков угадал. Интуиция? Озарение? Или переосмысление Французской революции, которая, правда, обернулась кровавой борьбой внутри победившего движения гораздо быстрее, чем русская. Тогда и представить было нельзя, что «внутривидовая» борьба большевиков окажется ожесточеннее борьбы против эсеров. Тиняков отсидел свое за нищенство и контрреволюционные стихи — и скончался 17 августа 1934 года, в больнице для старых большевиков. А его пророчество уже сбывалось. Рыков превратился в человека за бортом, которому никто не собирался бросать спасательный круг. Да он и сам опасался недавних друзей, предпочитая одиночество.


Сообщение об окончании расследования по поводу причастности Бухарина и Рыкова к контрреволюционной деятельности. 10 сентября 1936 года [РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 239. Л. 1]


Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Книга рассказывает о жизни и деятельности ее автора в космонавтике, о многих событиях, с которыми он, его товарищи и коллеги оказались связанными.В. С. Сыромятников — известный в мире конструктор механизмов и инженерных систем для космических аппаратов. Начал работать в КБ С. П. Королева, основоположника практической космонавтики, за полтора года до запуска первого спутника. Принимал активное участие во многих отечественных и международных проектах. Личный опыт и взаимодействие с главными героями описываемых событий, а также профессиональное знакомство с опубликованными и неопубликованными материалами дали ему возможность на документальной основе и в то же время нестандартно и эмоционально рассказать о развитии отечественной космонавтики и американской астронавтики с первых практических шагов до последнего времени.Часть 1 охватывает два первых десятилетия освоения космоса, от середины 50–х до 1975 года.Книга иллюстрирована фотографиями из коллекции автора и других частных коллекций.Для широких кругов читателей.

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары