Три жизни Алексея Рыкова. Беллетризованная биография

Угроза военных поражений заставляла искать новые инструменты для сплочения хозяйственных сил. Рыков в начале 1919 года выступил с предложением ввести «экономическую диктатуру» — чтобы держать в руках все имеющиеся ресурсы и использовать их там, где они особенно остро необходимы. «Мы не можем жить в данное время без принуждения», — заявлял Рыков, приветствуя «применение отдельных черт из жизни армии в хозяйстве»[78]. В то время около 80 % поставок в Красную армию проходило через вертикали ВСНХ. Ленин стремился теснее привязать Рыкова к складывавшейся политической системе, глубже втянуть его в свою орбиту. Свидетельство тому — командировка на фронт не только для организации снабжения Красной армии, но и для инспектирования воинских подразделений. Он побывал в Астрахани, когда части деникинской армии стояли на ближних подступах к этому стратегически важному городу. Ведь Астрахань — это контроль за речным транспортом, за перевозками по нижней Волге. Он побывал и в родном Саратове, встретился там с Федором Раскольниковым, командовавшим Волжско-Каспийской флотилией. Даже по Волге прокатился, не прекращая трудных разговоров.

3. Тыл и фронт

В 1918 году еще можно было — хотя бы отчасти — мыслить мирными категориями. Гражданская война потребовала еще более жесткой мобилизации — и армейской, и промышленной. Показательно, что именно в экстремальной, кризисной ситуации Рыков отбросил (на время!) сомнения и из вечного интеллигента-соглашателя превратился в сурового руководителя, который, между прочим, еще с подпольных времен никогда не расставался с личным оружием.

9 июля 1919 года специальным декретом ВЦИК Рыкова назначили чрезвычайным уполномоченным Совета Рабоче-Крестьянской Обороны по снабжению Красной Армии и Красного Флота. По обычаям того времени, в ход пошла звучная аббревиатура, такая, что язык сломаешь — Чусоснабарм. Поэтому чаще этот грозный для всех промышленников орган называли лаконичнее — Чусо. Одновременно Рыков стал членом Реввоенсовета — одним из шестерых. Отныне ему напрямую подчинялись Чрезвычайная комиссия по снабжению Красной Армии (Чрезкомснаб), Центровоензаг и все военные заводы. Он должен был стать советским Лазаром Карно, которого в революционном 1793 году вся Франция называла «организатором победы».

Первый приказ Рыкова в новой должности задал тон его управленческой манере того времени: «Ввиду того, что мое назначение понято многими как признак предстоящей немедленной регистрации существующих учреждений по снабжению Красной Армии и Красного Флота, причем время, нужное для прямых обязанностей, тратится на сочинение проектов реорганизации учреждений по снабжению армии, настоящим приказываю: никаких проектов реорганизации не разрабатывать и с таковыми ко мне не являться, а, напротив, сосредоточить все внимание на усилении работы ныне действующих органов снабжения Красного фронта»[79]. Сразу видно, сформулировал он этот приказ без референтов, торопливо, не задумываясь о гладкости тезисов. Главным было остановить поток инициатив об организации новых учреждений. И все-таки одну новую бюрократическую надстройку Рыкову пришлось создать — это Промвоенсовет, курировавший работу оборонных заводов.

В распоряжение Рыкова поступил специальный оборонный фонд — 2 миллиарда рублей. Кроме того, он получил право брать практически неограниченные кредиты в Госбанке. Впрочем, деньги в то время ценились дешево: куда значимее в военных условиях хлеб, каша, мясо, наконец, винтовка и «товарищ маузер». Рыков стал и главным интендантом, и основным поставщиком вооружения Красной армии — а это означало не только широкие полномочия, но и ответственность. Отвечал он за свою работу головой. В случае поражения Красной армии вряд ли Рыкову удалось бы вернуться к той относительно безопасной подпольной деятельности, которую он вел до 1917 года. И Рыков колесил по прифронтовым губерниям и фронтам с «железобетонным» мандатом: «Все учреждения и должностные, как гражданские, так и военные, лица РСФСР обязаны безукоризненно исполнять все распоряжения и приказы тов. Рыкова… Вагон и поезд тов. Рыкова не подлежит обыскам, а имущество, находящееся в поезде, не подлежит ни конфискации, ни реквизиции»[80]. Боец должен быть сыт, побрит, помыт, должен иметь возможность соблюдать гигиену. Иначе это не армия, а банда, обреченная на поражение. И Рыков посылал на фронт медикаменты и бинты, которые нужно было находить с фонарем — по мелким предприятиям и складам.

^{Мандат Рыкова о его командировании на Украину и Кавказ для организации хозяйственной жизни и снабжения Красной армии [РГАСПИ. Ф. 669. Оп. 1. Д. 25. Л. 29]}