Три жизни Иосифа Димова

— Твое дело, — Янакий пожал плечами. — Ты много потеряешь, и сейчас я тебе объясню почему. Слышал, что ты побывал в сердце Африки.

— Да, — сказал я.

— Ну и как там? Чем тебя кормили?

Я рассеянно улыбнулся, подумал и беспомощно развел руками.

— Знаешь, я просто забыл.

— Это меня нисколько не удивляет, — сказал Янакий, укоризненно покачав головой. — Порой ты даже не замечаешь, что ешь. Однажды на приеме у первого министра были великолепные крабы, а когда на другой день я тебя спросил, понравились ли тебе устрицы (устриц мы в тот вечер и не нюхали), ты ответил: «Да, устрицы были великолепные!» «Жалко, что не было крабов!» — сказал я. Ты скорчил кислую гримасу и согласился: «В самом деле, почему не было крабов? Я так давно их не ел!»

Янакий весело и добродушно хохотнул, покрутил усы и поднял вверх указательный палец, будто бы вспомнил что-то очень важное. Он сказал:

— Я вот тебе намекнул сейчас, что ты много потеряешь, если не придешь. А потеряешь вот почему. Ты видишь эту индейку? Большое дело, индейка как индейка, скажешь ты. Нет, дорогой, эта индейка не простая, потому что она последняя. Вот, говорят, на вкус и цвет товарища нет. Это верно. Одни, например, любят кушать цыплят фабричных, а другие — простых, деревенских, что роются в навозе. Лично я предпочитаю деревенских, которые уже, можно сказать, перевелись. Но с индейками дело обстояло несколько иначе: был один аграрно-промышленный комплекс, одно хозяйство, где выращивали индеек естественным способом, то есть на лоне природы, на солнце и чистом воздухе. Некоторые из этих птиц попадали к нам, ценителям естественного продукта. Я, знал, например, где находится магазин этого хозяйства. Пошлю робота, и он притащит отменную жирную индейку.

Так было до прошлого года. А осенью районная КМ подала сигнал, что в аграрно-промышленном комплексе не все в порядке. Обратились к окружной КМ и попросили ее выяснить, в чем дело. Окружная КМ доложила, что уязвимым местом работы является хозяйство, где выращиваются индейки, — по ее мнению, примитивный способ откорма птиц приносит убытки, — и посоветовала правлению аграрно-промышленного комплекса перевести откорм индеек на индустриальные рельсы, что поможет покрыть убытки и приведет к увеличению доходов. Сказано — сделано. Правление построило современную птицефабрику, где индюшата будут выводиться в инкубаторах и расти под искусственным солнцем.

Спрашивается, зачем нужно было окружной КМ давать такой совет? Неужто экономика аграрно-промышленного комплекса так уж пошатнулась бы оттого, что в одном-единственном хозяйстве продолжали бы откармливать птиц естественным способом?

Знаю, мой вопрос неуместен. Ведь я и мой завод создаем машины, которые действуют безошибочно, кибернетическая система ни за что не назовет черное белым! Указывая, что промышленное птицеводство рентабельнее, машина говорит чистую правду.

Вот каким образом, дорогой профессор и  г л а в н ы й  конструктор, наше детище КМ лишило своих родителей удовольствия лакомиться настоящим птичьим мясом. Но ругать своих детей за то, что они не угождают нашим капризам — последнее дело.

Так вот, эта индейка, которую ты видишь на столе, одна из тех, из последних. И потому я тебе сказал, что ты много потеряешь, если не приедешь ко мне. Ну да ладно. Я хотел поздравить тебя с высокой наградой. Позволь мне в твою честь осушить этот кувшин вина и пожелать тебе здоровья, новых кибернетических установок и — звания академика. Твое здоровье!

— Будь здоров! — сказал я и потер лоб: у меня кружилась голова.

Когда окружающие предметы перестали прыгать и двоиться, я позвонил Лизе. Долгое время на экране не было ничего, кроме серо-белых черточек, потом эта мерцающая завеса мгновенно исчезла и появилась Лиза, словно вынырнувшая из небытия. Она была в ночной сорочке, на плечах — легкая шерстяная шаль.

— Здравствуй, Лиза! — сказал я. — Я, случайно, тебя не разбудил?

— Нет… впрочем, да, — Лиза сделала попытку улыбнуться. — Я только было задремала. Как твои дела? Когда ты вернулся?

— Лиза, — сказал я и запнулся. — Ты говорила, что хочешь отправиться со мной в путешествие.

— Я хочу быть с тобой! — ответила Лиза.

— А если мое путешествие будет тянуться месяцы, годы? — спросил я.

— Значит, и я буду путешествовать с тобой месяцы и годы. А почему ты спрашиваешь?

— Я прошу тебя подумать серьезно.

— Все равно, — сказала Лиза, — другого я не придумаю. — Она наклонилась, чтобы поднять край шали, и я увидел на экране ее небольшие округлые груди.

— Гм. В таком случае, ты должна завтра утром, в пять часов, быть у меня. — Помолчав, я добавил. — И захвати все необходимое.

Потом, когда разговор уже давно был окончен, в моем сознании неожиданно всплыл вопрос. Интересно, почему она вышла разговаривать в холл, когда в спальне — я отлично знал это — тоже есть телефон. Этот вопрос в какой-то мере интересовал меня, но я слишком устал, чтобы копаться в нем. Махнув рукой, я вызвал Эм-Эм. Когда он явился, я сказал: