Три жизни Красина

Авель не знал, что Гуковский устроился в городскую управу по заданию партии. Красин понял причину замешательства Енукидзе.

— Смелее, смелее, Авель, тут все свои...

Енукидзе рассказал о положении, в котором очутилась «Нина». С минуты на минуту можно было ожидать провала: визиты городовых, пристава, новый хозяин — наверняка провалимся.

Нужно запрятать «Нину» поглубже в подполье. Они уже всё выглядели, разузнали. Рядом с их домом, с глухой его стороны, пристроены конюшня и сеновал. За конюшней — дворик, обнесённый высокой стеной. Конюшня длинная, в конце её три комнатки. Лошадей в конюшне всего две, часть помещения занята фуражом. «Семён» познакомился с сыном владельца конюшни Ассаном и, конечно, побывал в ней. Главное, что он высмотрел — пол конюшни метра на два ниже пола в том доме, где они сейчас помещаются.

Конюшню можно или всю арендовать, или купить её пустую часть.

Красина это неожиданное осложнение с делами типографии застало врасплох. Он и раньше говорил, что «Нину» нужно законспирировать получше. Время шло, типография работала, полиция была не в силах её отыскать. И вот — пожалуйста: купить или арендовать помещение!

А деньги? Опять эти проклятые деньги. И Леонид Борисович решительно отказал. Нет у него денег! Нет, и в ближайшее время не предвидится. А потом, если даже удастся купить конюшню и перенести туда типографию, где гарантия, что к этому стойлу не будет привлечено внимание шпиков? В типографию нужно привозить бумагу, из типографии увозить тюки литературы, их-то в землю не закопаешь. Значит, риск тот же.

Енукидзе молча выслушал Красина. Нет, он не собирается спорить с Никитичем. Он обязан изложить точку зрения своих товарищей. Нет денег? Понятно. И всё же деньги нужно и, наверное, можно достать. Как бы Красин ни кипятился, а он их достанет, ведь ему Центральный Комитет поручил быть финансистом партии.

Красин уже остыл. Правы, конечно, печатники, нужно как следует запрятать типографию, нужно. Но где взять две тысячи для аренды помещения? Вся наличность партийной кассы не составляет этой огромной суммы. А ведь каждый день партийные комитеты требуют денег, денег, денег.

— Ладно, арендуйте, и быстренько оборудуйте всё. Недавно мне писали из-за границы, что скоро нам пришлют много «новинок» и какой-то специальный листок Центрального Комитета. Будем всё это размножать. Как у вас с первомайской прокламацией, ведь праздник послезавтра?

— Отпечатаны, Леонид Борисович. Сегодня их уже разобрали представители комитетов.

— А вы знаете, Авель, кто автор листовок?

— Нет, Леонид Борисович.

— Горький, Максим Горький!

Авель только удивлённо взглянул на Красина. Он читал произведения Горького — хороши. Но, оказывается, Горький свой, и такие листовки пишет!

Енукидзе уходил довольный.

Через день аврал. Нет, не аврал, а светопреставление какое-то. С наслаждением перетаскивали, ломали, строили. Конюшню перегородили кирпичной стеной. Образовалось совершенно глухое помещение — ни входа, ни выхода, ни окон. И только на крыше решено было сделать «скворешню», иначе летом работать здесь станет невозможно. В открытой, «легальной» половине конюшни, у только что выстроенной стены насыпали до потолка сена. Уложили его так, что на первый взгляд могло показаться — конюшня полна сена и никакой стены нет.

Хоть и мало денег, всё же пришлось истратиться — купить фаэтон и лошадей. Иван Стуруа шутил, что если он когда-нибудь потеряет работу как наборщик, то пойдёт в конюхи.

Сложнее дело обстояло с подземным ходом. Его рыли долго и вывели прямо к комнате, где раньше жили наборщики. Вход устроили в стенной нише, напоминавшей шкаф. Аккуратно вырезали в полу круглое дно, вроде донышка бочки. Установили блоки. Дно бесшумно опускалось, потом так же бесшумно вставало на место. Снизу его для верности подпирали прочные козлы. Донышко плотно-плотно пригнали к полу так, чтобы не было никаких щелей. Потом пол отлакировали.

Чтобы доставить в новую типографию маховик машины, пришлось проломать стену в кухне, потом пролом заделали. А всю стену кухни прокоптили, — не заметишь заплаты. Под машину подложили кирпичный фундамент.

Теперь, для того чтобы отыскать типографию, пришлось бы произвести специальный замер конюшни. А в домике, откуда шёл подземный ход, даже опытный инженерный глаз Красина ничего не мог заметить. Сам бы он ни за что не отыскал входа в помещение. «Нина» заработала вновь.

А в России тогда ширилась, росла волна стачек и забастовок.

На Кавказе и в Закавказье социал-демократические организации объединились в Кавказский союз РСДРП. Кавказский союз твёрдо встал на позиции ленинской «Искры». И в канун II съезда выступил инициатором всеобщей стачки рабочих Кавказа.

Она началась 1 июля 1903 года в Баку, охватила 40 тысяч рабочих. К Баку присоединились пролетарии Тифлиса, Батуми, Чиатур, а затем и весь юг Украины — Николаев, Одесса, Екатеринослав.