Три жизни на двоих

Вторая половина сентября в этом году выдалась на диво погожей. Москвичи, ещё не отгулявшие отпуск, потянулись за город – в походы, на дачи, в пансионаты. Их менее счастливые собратья, успевшие отдохнуть летом, дружно ринулись к островкам природы, уцелевшим в перенаселённом мегаполисе.

В тот солнечный сентябрьский день жители столицы, выбравшие для прогулки Тимирязевский парк, точнее – тропу вдоль речки Жабенка и Большого Садового пруда, имели возможность повстречать любопытную пару, сопровождаемую хвостатым рыжим торнадо. В первую очередь внимание прохожих привлекало, естественно, торнадо – длиннолапый щенок ирландского сеттера с лихо развевающимися флажками ушей, которого смешно заносило на особенно крутых виражах.

Полюбовавшись на это чудо, умилённые граждане переводили взгляд на двух бредущих по тропе женщин, вокруг которых чудо нарезало круги. Некоторые взгляды безучастно скользили дальше, а некоторые задерживались, привлечённые контрастностью пары. Красивая зрелая дама с улыбчивым, судя по мимическим морщинкам, лицом, с осанкой и походкой танцовщицы, словно нарочно выбрала себе в спутницы угловатую сутулую девушку-подростка с трагичным изломом бровей и печальными глазами. Если не считать общевидовых, расовых и гендерных черт, ни один, даже самый внимательный наблюдатель, не нашёл бы между ними сходства.

Дама была загорелой кареглазой шатенкой с длинными, до середины лопаток, волнистыми волосами, девушка – до прозрачности белокожей сероглазой брюнеткой с предельно короткой стрижкой. Дама ростом и фигурой вполне могла поспорить с Венерой Таврической, девушка, пройди она соответствующую выучку, ничем не выделялась бы среди современных моделей подиума – долговязых и анорексичных. Дама обладала выразительной мимикой и, разговаривая, оживлённо жестикулировала, девушка была до крайности скупа на внешние проявления чувств.

Прохожие, занятые собственными мыслями или разговорами, мимолётно задавались вопросом, что может связывать двух столь несхожих особ, и шли себе дальше, тут же позабыв о встрече. Прогуливающиеся одиночки, настроенные на восприятие окружающего, заслышав пару фраз из диалога дамы и девушки, придерживали шаг и долго потом ещё гадали: "Кто они? Кем друг другу приходятся?" Но ответа не находили, а те, кто находил, оказывались весьма далеки от истины.

– … бледная, как спирохета. Неужто за два с половиной месяца не могла выкроить недельку, чтобы поваляться на солнышке?

– Не нуди, Ксень, такая мне досталась кожа – не загорает, хоть тресни. Меланина не хватает. А со временем вообще беда. Знаешь, сколько всего пришлось перечитать и запомнить, чтобы сдать экзамены за десятый?

– Заливаешь! Ни в жизнь не поверю, будто тебе пришлось чего-то там учить. Ты не то что за десятый класс, за весь курс универа сдала бы экзамены, не напрягаясь.

– А вот и фигушки. Мы совсем по другой программе учились. Особенно по гуманитарным предметам, чтоб их…

– Что, не пойдёшь в экономисты? И в политики не хочешь? Ахахах! – Притворно ужаснулась дама. – А куда? Опять на химфак?

– Не, химфак я тогда в угоду бабушке Оле выбрала, сама-то понятия не имела, куда податься, – проигнорировав подначку спутницы, серьёзно ответила девушка. – Всё-таки семнадцать лет – не возраст для выбора профессии. Зато теперь я твёрдо знаю, чего хочу. В ветакадемию.

– Я могла бы догадаться, – усмехнулась дама, покосившись на лохматую рыжую кляксу, пролетевшую мимо. – Что ж, ветакадемия – это славно, тут тебе химия и пригодится. А как к твоему выбору отнеслись Лизины родичи?

– По-моему, им всё равно. Виталине по жизни на дочь наплевать, для Василия главное, чтобы девочка была здорова, а бабушка с дедушкой счастливы до безумия, что внучка взялась за ум, они, наверное, и цирковому училищу были бы рады.

– Повезло тебе с Лизиными стариками.

– Не говори. Всем бы внучкам таких бабушек с дедушками – понимающих, деликатных, отзывчивых. – Девушка нагнулась, чтобы потрепать ткнувшегося ей в ноги щенка. – Кто бы мог подумать, что чувство вины тоже бывает полезным для отношений?

– Только если оно обоюдное, в противном случае одна сторона просто сожрёт другую. – Дама вздохнула. – А как… Сергей?

– Плохо. Только на морфии и держится. Хотя старается не показывать виду, говорит, что счастлив, что скорая смерть – не повод убивать радость, которая в кои-то веки появилась в его жизни. Но, по-моему, ему страшно. Я хочу привезти к нему Алика, его метод должен быть исключительно действенным против страха смерти.

– Да уж! Бояться того, чего нет, как-то глупо, а Сергей Игоревич не производит впечатления дурака. Хотя, конечно… Ладно, все мы не без греха. Ты мне вот что скажи: как он в результате распорядился наследством? Насколько я понимаю, упомянуть тебя, то бишь Лизу, в завещании он не может – иначе у Ирины и Лизиных родственников появятся вопросы?