Три жизни одного Бога

Они шептались, тыкали пальцем за её спиной и провожали печальными глазами любой её жест или движение тела. На каждый её легкий вздох – следовало два тяжелых, со стороны. Люди переглядывались, звонили друг другу и горячо обсуждали неизвестный мне факт, прикрывая рот ладошкой, чтобы никто вдруг не услышал сокровенной тайны, которая тиражировалась из уст в уста, со скоростью печати желтой прессы.

Сама же девушка сидела скромно и чинно. Руки сложила перед собой, спину держала ровно, вела себя спокойно и уверенно.

Быть может она бывшая порноактриса? Наркодиллер? Жена крупного мафиози? – мелькали у меня шальные мысли.

– Ну? Долго будем сидеть? – спросила она, вернув меня из облака фантазий в суровую реальность.

– Ах, да простите, – ответил я. – Вы фармацевт, Елена?

– Да.

– Так-так и нам нужно подписать договор, о передаче складских препаратов, – сказал я, рассматривая документ, пока мои коллеги резко прекратили всеобщий галдеж и начали подогревать температуру в офисном помещении, своими ушами.

– Да, я здесь для этого.

– Хорошо, тогда поставьте здесь свою подпись и коробки ваши, наш кладовщик… Хотя, знаете, давайте я вам сам покажу, где они находятся.

– Очень любезно с вашей стороны, – ответила Елена мягким голоском.

Она встала и самостоятельно пошла в нужную сторону, под пожирающими взглядами моих сотрудников, из глаз которых непрерывно шли невербальные сообщения о хмурой печали, тяжелом горе и мнимом сопереживании в её адрес. Я сделал вывод, что она далеко не первый раз приезжает к нам. Мы спустились вниз по лестнице. От неё приятно пахло каким-то пряным ароматом. Я пошерудил ключом в замке и открыл двери складской лаборатории. Показав ей нужные коробки, для сверки серийных номеров, я немного подождал, пока она всё перепишет, и мы пошли на выход, где её ждал водитель.

Перед тем, как она села в автомобиль, я спросил её:

– Елена, я, наверное, должен извиниться.

– За что? – глаза её так и вспыхнули.

– За своих коллег, мне показалось, что они вели себя не совсем корректно, по отношению к вам.

Некоторое время она безмолвно смотрела на меня, а потом произнесла:

– Вам показалось, – ответила Елена и села в автомобиль.

Я проводил взглядом уезжающую боль, неизвестного мне вида, и помчал наверх выяснять причину коллективного психоза. Во всех организациях есть центральный слуховой аппарат, который знает всё и про всех, даже то, что они сами ещё о себе не знают.

У нас эту негласную роль, исполняла кассир – Зоя Ивановна, которой уже было давно за отметку пенсионного возраста. Но объем её знаний, в виде тайн, секретов, и типов взаимосвязей в социальных группах, не позволял так просто взять, и отправить на заслуженный покой столь ценного сотрудника, по причине боязни непроизвольной утечки информации, прямо в уши завистливым недругам.

Знаниями о том, кто кому недруг, а кто друг, Зоя Ивановна так же профессионально владела, и строго блюла корпоративную тайну, искусно лавируя между огнём и океаном.

Я поднялся к нашему бесценному кассиру и молчаливо уставился вопрошающим взглядом, она, как обычно, всё прекрасно поняла без слов:

– Ой, Дмитрий Николаевич, вы же не знаете… – всплеснув руками начала вещать кассирша.

– Не знаю, – согласился я.

– Девочка-то эта, какая бедненькая, ой, как же ей тяжело…

– Да ну? – с иронией ответил я.

– Дмитрий Николаевич, – перешла на шёпот Зоя Ивановна, – я вам как старая бабка советик дам! Вы холостой, молодой, без деток, не вздумайте за ней ухаживать, это чревато! Она девчонка красивая, видная, но она…

– Проститутка? – попробовал, я было угадать, не изменяясь в лице.

– Нет, нет, что вы, – замахала руками Зоя Ивановна, – тут всё гораздо хуже!

– Трансгендер? – потешался я.

– Хуже! – сокрушалась кассирша, – хотя я и не знаю, что это слово означает, но уверена, что хуже! Хуже и быть не может!

– Ну, так что же, Зоя Ивановна, не томите.

– Она очень больна, Дмитрий Николаевич, очень, – произнесла Зоя Ивановна с такой тревогой в голосе, как будто кто-то уже умер и не оставил завещания.

– Ясно, понятно, ну что ж буду знать, – ответил я и повернулся к выходу.

– Рак легких, Дмитрий Николаевич! Так ведь и не курила никогда! А из какой она семьи! Очень приличная семья, богатая и зажиточная! Родители в ней души не чаяли, как любили, а она ушла от них и ни копейки не взяла! Гордая! Лечится, не хочет, просто умирает такая красота и всё тут! Совсем не путевая!

– Очень интересно, Зоя Ивановна, но меня ждёт работа.

– Дмитрий Николаевич, вы меня извините бабку старую, но не связывайтесь вы с ней! Не моё это дело, но не связывайтесь! Вы такой молодой, красивый, интеллигентный мужчина, да ещё и с такой должностью!

– Зоя Ивановна, я ушёл! – сказал я, открывая дверь.

– Дмитрий Николаевич, а как вам наша девочка Олеся, из бухгалтерии? Темненька такая? А? Дмитрий Николаевич! – кричала она в след.