Три жизни одного из нас

— Как куда — в наш номер! Ты же слышал, что Сашки в эту ночь здесь не будет, да и я рассчитываю проводить какую-нибудь туземку… Если и вернусь ночью, то ты, поди, уже управишься? Или сегодня ты обуян половым гигантизмом?

— Какой там гигантизм, мне ведь не тридцать лет. Палочку бы кинуть и то ладно.

— Может и кинешь, если не будешь сиднем… Ты вспомни молодость свою удалую, как ты девок и баб на вечорках крутил да тискал, а при случае и приходовал… Или все твои многочисленные нам россказни на деле сказками являются? В общем, как снова танцы начнутся, веди на круг Валентину и расшевели, разогрей ее как следует. А когда Сашка с Татьяной уходить засобираются, шепни своей пассии, что обязательно проводишь до дома, а пока хочешь угостить ее в гостинице такой настоечкой, какой она в жизни не пробовала.

— Да ведь у нас ничего спиртного в номере нет…

— Ну, беда! Главное, чтоб она пойти согласилась, а там свет выключишь и дожимай ее. Конечно, с болтологией. Что ты, в самом деле?! Грамотный ведь!

— Грамотный-то, грамотный, только отвык я от таких дел. С женой-то все попроще…

— Проще, это верно. Зато и удовольствие не то. Или уж, поди, и не удовольствие, а обязаловка? А, Палыч?

— Иди ты, Сергей Андреич, на фиг! — сдвинул брови Бутусов. — Давайте лучше выпьем, да по полной! А то вроде пьем — хлюп, хлюп, — а еще ни в одном глазу!

— В одном-то есть, Палыч, — примиряюще завершил разговор Карцев. — Ну, будем!

Дамы нарисовались к возобновлению танцев. Соответственно, сидеть они не захотели, и Хмельницкий вновь повлек к эстраде Татьяну, а Валентину повел (с тычком в бок от Карцева) Бутусов. Сергей же стал зорко оглядывать диспозицию: пора было и самому определиться. Но не определился: одни уже явно заняты, к другим не клонилась душа, третьи совсем были неказисты… Он подошел к танцующим, вклинился под разудалую музыку, но и танцевальный запал его исчез. Один танец сменялся другим, пляски на танго и обратно, но Карцеву становилось все скучнее. В качестве последней надежды он посмотрел в угол, где ранее томилась юная греховодница, но всей той компании след простыл. Глянул на часы: скоро одиннадцать. Он поплелся к своему столику и обнаружил там одинокого Егора Павловича.

— Что, они ушли? — спросил об очевидном.

— Да, и Сашка с ними.

— А что же Валентина?

— Да она тоже за городом живет, где и Татьяна.

— Так составил бы им компанию…

— А-а, — махнул рукой Бутусов. — Они меня и не звали…

Карцев помолчал, оглядел неряшливый стол, где остались объедки да морс на дне кувшина, и вновь поднял глаза на коллегу:

— Что, Палыч, будем рассчитываться?

— Да, чего-то тут не пьется. Говорил ведь тебе, давай в номере гульнем, так нет, вас на баб потянуло… А может, в гостиницу бутылку возьмем?

— За двойную цену? И так порядком израсходовались. Кстати, бабы-то расплатились?

— Все чин-чинарем. Даже на чай чего-то дали.

— Бедный Сашка. Ужо Татьяна на нем отквитается.

— Ну, совсем похоронил парня. Еще неизвестно, кто кого заездит. А ты, что же, так никого и не склеил?

— Клей, видать, взял не того типа: схватывает хорошо, но не держит.

Делать нечего: подозвали официантку и, в подтверждение репутации, та взяла с них по-божески. Расчувствовавшись, они щедро дали на чай и стали было подниматься из-за стола, как вдруг шедшая по проходу вполне миловидная женщина, притормозив, спросила:

— Такие интересные мужчины и уже уходят?

Всмотревшись пристальнее, Карцев узнал в ней одну из своих партнерш, с которой танцевал, будучи еще в ударе. Реакция его была почти мгновенной:

— Нет, мы передумали. Если, конечно, Вы поддержите в нас это решение и согласитесь потанцевать.

— Я согласна, — без ужимок ответила она, твердо глядя в глаза понравившемуся мужчине.

Спустя полчаса Карцев шел рука об руку с решительной Аллой в сторону ее дома, беспрестанно любезничал и думал про себя: «Неужели подарок судьбы?»

По ходу выяснилось, что в ресторане Алла оказалась почти случайно, в связи с днем рождения подруги. У подъезда дома («сталинской» постройки — одобрительно отметил Карцев) она нерешительно остановилась, но Сергей как бы галантно открыл дверь и, пропуская мимо себя прелестницу, вдруг перехватил ее рукой под грудь и припал губами к удивленно поднятому лицу, целуя без разбора щеки, нос, глаза и потом сочные, горячие, все более сладостные губы… Ощутив в ней подъем чувств (в нем самом их было уже предостаточно), он стремительно повлек ее по лестнице на второй этаж, к оконной нише (не раз в студенчестве ему доводилось соблазнять девочек в подобных нишах!), но возле нее Алла опамятовалась и отстранилась.

— Нет, нет, не здесь. Пойдем ко мне.

Они поднялись еще на этаж и, стараясь не шуметь («дочка может проснуться…»), вошли в темную прихожую. Взяв Карцева за руку, Алла провела его на кухню и попросила подождать — все так же, без света. Ждать пришлось, как показалось претенденту, долго. Наконец, кухня озарилась электричеством, дверь открылась и вошла хозяйка — уже в халатике, голоногая.

— Спит в своей комнате, — сказала она. — Может, выпьешь чаю?