Три жизни Тани

Шоу продолжилось. Разгорячённая толпа с улюлюканьем смотрела, как рыжая колхи с тоскливым воем бросается к внесённому в вольер псу, как с рёвом нападает на Кравена, следящего за доставкой героя схватки. Как отлетает прочь, отбитая энергетической плетью, а потом, оставшись в клетке наедине с Чёрным, с тихим несчастным плачем зализывает его раны и тащит к нему миску с водой. Вид чужого горя — тоже прекрасное зрелище.

Свет над вольером погасили, когда посетителям клуба надоело смотреть на то, как рыжая собака собственным языком методично обрабатывает те небольшие раны, что не удостоились внимания врачей.

— Он встанет на лапы? — поинтересовался Мафин у ветеринаров.

— Один бы точно сдох, а колхи может его и выходить, — услышал он неожиданный ответ.

— Колхи? Вы уверовали в силу любви? — расхохотался Мафин.

— Кто его знает, в чём там секрет, — уклончиво ответили ветеринары, — но он-то её выходил.

В кабинет бригадира Хвара без стука влетела Амели.

— То, что мы сосредоточились лишь на двух десятках миров, дало свои плоды. Всплыла зацепка! — с порога объявила она и перекинула на кабинетный монитор изображение помятой золотой цепи, составленной из широких плоских пластинок, с пустыми зевами на месте выдернутых камней.

Хвар увеличил изображение, покрутил его в трехмерном пространстве и заметил знакомый символ в центре оправы: эмблему правящего дома мира Маэль.

— Ошейник колхи! — ахнул Хвар.

— Абсолютно верно.

— Это точно остатки того самого ошейника?

— Я сравнила с имеющимися фотографиями, в том числе сделанными мной самой, и авторитетно заявляю: это ошейник Мии. Я узнавала: ошейник был сделан по особому заказу Люкиэля в единичном экземпляре, аналогов нет. Эмблема и схема расположения камней подтверждают мой вывод. Самоцветы нигде не всплыли, но камни трудно выделить среди множества других, а вот оправа приметная, я сразу на неё понадеялась.

— Откуда стереоснимок?

— Из темного мира, конечно. Ошейник отправили на переплавку, когда вынули из него все камни, но нашему агенту удалось заснять оправу. Имя ювелира, у которого обнаружился ошейник, известно.

Поднявшись с кресла, Хвар вытащил из шкафа небольшую сумку и принялся методично складывать в неё различные магические амулеты, запасные средства связи, медицинскую аптечку с сильнодействующими препаратами, медальоны с энергетическими сетями. Амели понаблюдала за его сборами и спросила:

— Какие планы?

— Уезжаем в отпуск. Вызывай Грона и пишите заявление на имя Крешса, датируя его началом прошлой недели и с просьбой предоставить отпуск с сегодняшнего дня.

— Хм-ммм… нам же дали все полномочия в рамках закона, разве нет?

— Мы воспользуемся ими, когда отыщем шефа и выдернем его из тёмного мира, в котором никому нет дела до наших законов и наших полномочий.

— Хочешь сказать, что у праздношатающихся туристов куда больше возможностей поговорить с местным населением откровенно, по душам? Суметь разговорить и самых мало коммуникабельных? — зловеще усмехнулась Амели.

— Слишком много пустых вопросов, детка. Ты едешь в отпуск или нет?

— Обижаешь, бригадир, какая же девушка откажется от внеплановых выходных? Психологическое давление, психотропные вещества и прочие бои без правил гарантируются?

— Посмотрим по обстоятельствам.

— На всякий случай захвачу булавки. Шеф всегда ратовал за работу по старинке.

Лиирс родился в темном мире — это уже многое объясняло в его мировоззрении и образе жизни. Лиирс был умнее многих других и потому никогда не был абсолютно бесстрашен. О, он знал, что такое страх, и умело его использовал в своих целях! Иногда случалось так, что стращали уже его самого, но никогда ещё ему не было настолько страшно. Работая на крупного ювелира и возглавляя группу бойцов, предназначенных для силового урегулирования вопросов, Лиирс успел уверовать в собственную неуязвимость. И теперь обливался холодным потом, проклиная собственную беспечность, приведшую его в руки этой троицы: лысого, худого и блондинки.

— Неодиксин — прекрасное вещество, позволяющее сделать яичницу, не разбив яйца, — разглагольствовал лысый. — В том смысле, что нет необходимости долго и нудно оставлять на теле неразговорчивого собеседника явные следы истязаний, достаточно впрыснуть ему пару миллилитров вещества в лобные доли мозга — и поразительное увеличение коммуникабельности гарантировано. Правда, последствия для мозга наступают самые плачевные… это я к намёку об яичнице.

В руках блондинки появился шприц с длинной иглой. На кончике иглы зависла прозрачная капля.

— Введение вещества в лобную долю производится очень просто: приподнимается веко, игла проникает через тонкую стенку глазницы, проходя над глазным яблоком, и входит в мозговую ткань, — проворковала блондинка. — Если не дёрнешься, то даже останешься зрячим. Наверное. И если не дёрнусь я.

— Не надо! Я всё скажу, всё, что знаю! — прохрипел Лиирс.

— Ошейник с самоцветами, вот такой, видел? — задали Лиирсу неожиданный вопрос. Он закивал и рассказал всё, что знал о браконьерах и собаке, которую те продали на рынке соседнего мира.

— У них была только одна собака?