Три жизни жаворонка

– Хорош спать, жена! Помоги-ка встать, мне до туалета дойти надо! Чего-то страшно самому вставать, а вдруг опять прихватит…

Не прихватило, слава богу. Путешествие до туалета завершилось вполне благополучно. Настя предложила деловито:

– Я вниз спущусь, завтрак тебе приготовлю…

– Не надо, здесь оставайся! Сейчас Мария придет, все сделает! А ты давай развлекай меня как-нибудь, что ли… Сказки рассказывай, как Шехерезада… Все равно мне ничего пока нельзя – ни на работу нельзя, ни с тобой покувыркаться. Вся жизнь вмиг обнулилась, вот ведь как бывает… Буду лежать в полном покое, как доктор прописал. Раз надо, значит, надо. Пожить еще хочу. И не просто пожить, а хорошо пожить. Полноценно. Слышишь меня, куколка?

– Слышу, Борис.

– А чего молчишь, не отвечаешь мне?

– А что мне нужно отвечать? Все правильно ты говоришь… Надо лежать, раз доктор так велела. Соблюдать полный покой. Да, она еще советовала телефон отключить…

– А где он, телефон-то? Кажется, я его внизу оставил. Иди-ка, принеси!

– Борис… Врач ведь сказал…

– Тихо, куколка! Я своим домашним покоем сам командовать буду, поняла? Пару звонков сделаю, и баста. Иди, неси телефон…

Борис провел дома ровно неделю, не вставая с постели. Она все время была рядом, как верная преданная жена. Или собачка. Или куколка. Не поймешь. Еще и странные приступы тошноты начали мучить. Однажды и впрямь сильно вырвало, аккурат после обеда. Тетя Маруся всполошилась – что, что? Все продукты такие свежие, ни к чему придраться нельзя…

А она вдруг поняла, что это. Как-то враз осенило. Да и торопливо произведенные расчеты подтвердили догадку – да, да…

Поняла, и сразу легче стало. И смелость пришла – такая, что все нипочем… И поговорить с Борисом захотелось сразу, немедленно. Тем более он уже здоров был, собирался выехать по делам. Сидел у телевизора в гостиной, лениво переключал каналы, ворчал, что «опять показывают всякую ерунду, смотреть совсем нечего».

Села напротив, сложила руки на коленях, выпрямила спину, проговорила на выдохе:

– Я поговорить с тобой хочу, Борис!

– Ну, говори… – протянул он лениво, не отрывая взгляда от экрана.

– Я хочу развестись, Борис. У меня есть другой мужчина. Я его люблю.

Борис чуть нахмурил брови и напрягся лицом, глянул на нее слегка недоуменно:

– Что-то я не понял, куколка… Или ослышался… Ты чего сейчас такое пробормотала?

– Я хочу с тобой развестись…

– Ну это я услышал, да… А остальное? Кто у тебя есть, я не понял?

– У меня другой… Другой мужчина…

– Что?!

В наступившей гнетущей паузе некстати заверещала из телевизора веселая мелодия заставки к очередному ток-шоу, и Борис, бросив сквозь зубы короткий матерок, нажал кнопку отключения на пульте. Помолчал еще немного, потом произнес тихо и злобно, не поднимая глаз:

– Ну это я буду решать, куколка, разводиться тебе или нет. И с другим мужчиной тоже я буду разбираться. Сначала с ним, а потом – с тобой. Сразу предупреждаю – даже не знаю, что с тобой сделаю. Но свое ты получишь по полной программе. Говори, кто он? Ну?

От его тихого злобного голоса у нее по спине пробежал холодок и горло сдавило спазмом. Да и не могла она издать ни единого звука… Тем более имени Саши не могла назвать.

– Ну? Я слушаю! Кто он?

– Я… Я не скажу… – проговорила с натужной хрипотцой.

– Так я ж все равно узнаю, лучше сама скажи. Боишься меня, да? Правильно, бойся меня, куколка… Я с тобой добрым был, но, видать, ты не поняла моей доброты, не оценила. Я думал, ты умнее… Да, не зря говорят, что бабу надо изредка поколачивать для острастки… А я все с добротой – куколка да куколка! Ни в чем отказу не давал, выхолил змею на свою голову! Отъелась на вкусных харчах, обнаглела! И вот они, черти в тихом омуте, повылазили! Ну ничего, придется тебе показать твое место в доме…

– Я не останусь у тебя в доме, Борис. Я ж тебе объясняю – нам надо развестись…

– А я тебе объясняю, что это мне решать, поняла? Да плевать мне на твоего хахаля, я в два счета с ним разберусь! А с тобой… С тобой все ясно, куколка… Ты же никто по сути, пустое место, поняла? Ты всего лишь мясо, молодое да нежное! А я люблю молодое мясо, это да… Нравится мне тебя под себя подминать, а кого ты там любишь – не любишь, мне неинтересно! Так что здесь останешься, ублажать меня будешь! И всю оставшуюся жизнь ублажать будешь, и прощения у меня просить будешь! На коленках ползать, пока мне не надоест! А вот когда мне надоест, тогда и выкину, к чертям собачьим…

– Отпусти меня, Борис. Пожалуйста. Дело в том, что я… Я беременна!

– Что?! Что ты сказала, не понял?

Борис помолчал немного, потом сорвался с его губ привычный короткий матерок. Содрогнувшись от отвращения, произнес тихо:

– Фу, мерзость… Это что же значит… Это значит, я с беременной бабой последние дни сплю? Фу… А ну, давай быстро пошла отсюда, чего расселась? Давай-давай, чтобы духу твоего тут не было! Фу…

Настя поднялась на ватных ногах, шагнула прочь. Обернулась, хотела что-то сказать, но он выдохнул из себя резко и злобно:

– Брысь отсюда! Пошла, пошла!