ТриАда

Свет сам по себе не дает тени. Для этого нужна некая преграда, более тяжелая фракция. Даже сгущение, концентрация самого света вдали от Источника до инфра может быть породителем тени. Видимый материальный мир создан склонившимся над ним Демиургом солнца, – объективным солнечным светом, на которого изливается, и за которым сияет невидимый нами свет истинного Высшего Солнца. Материя лишь тень Истины – однородная, но более плотная субстанция, чем изначальная первичная прародительница всех вещей.

Странник

Душа божественная в человеке – сам Творец, частица его света. Душа человеческая – тень этого света, а животная душа – тень тени. Дьявола не существует. Это лишь третья производная, тень помыслов человека, движений души человеческой. И чем мысли материальнее, чем их движения грубее, тяжелее, искаженнее, – тем сильней и гуще становится зверь-дракон. Человек сам сотворил и оживил Дьявола, и не надо путать его с Люцифером. Его низкий эгрегор теперь хочет получить точку опоры в твёрдом и жёстком мире – своё материализованное тело, чтобы стать богоподобным и творить чёрными мыслями и руками нечистого человека свой мир. Пока только руками человека, но он трудится над своим созданием, патологизируя и извращая души. Желание породить себе подобных, тысячелетние эксперименты с «вавилонскими блудницами» – женщинами «с низкой социальной ответственностью» всё же не приводят его к успеху. Каждый лунный цикл без участия Света, носителем которого по космической логике является мужчина, женщина порождает и отторгает нечистую кровь и сгустки неосвящённой материи.

Десс

Чем выше в жизненной прослойке находится мир (минералы, растения, животные, человек и выше) – тем он более «кристаллизуется» по единому «образу и подобию», тем меньше различий и мировых форм. Искра творения единообразна и четырехстихийна для всего живого, ограничена и рассыпана по различиям лишь форматом разумения, выбором сапрофитного или паразитирующего образа жизни и разнообразными формами проявления эмоций.

Пирамида творений, видов, классов, подвидов приходит к своей вершине в четырех-много-треугольных «структурах». По Платону – в типовых кристаллических решетках и связях: воды, огня, земли и воздуха. Из космического эфира, вод возрождения, электры света и цвета, обретает контуры феноменолизация форм материи планеты. И частота её диверсификации, проявлений её собственных колебаний и космических вибраций высшего, за последние времена существенно изменилась и выросла. Высший вид планетарной эволюции, творчества, в природе растения ли, минерала, животного или человека – это эталонный кристалл стандарта, алмаз сертификата качества, золота идентификации и специализации различных форм жизни.

«Тайная комната»

Вкрадчивый шёпот мелодично пропел знакомое имя. Он его не помнил, запутавшись в лабиринтах и подвалах подсознания, но словно очнулся.

Скудное освещение единственной свечи пульсировало в канделябре на настенном выступе каменной ниши эркера, в котором, на постаменте верещагинского «апофеоза войны», картинно и по-хозяйски гордо утвердился белый скелет с отточенной секирой под тяжёлой накидкой и в латах из грубой черной кожи. Бархатные, лилово-сизые блики дрожащего света то поднимались вверх, то опадали вниз, образуя причудливые полосы, ленты, вращающиеся круги и пятна тени. В потёмках выделялись накрест сложенные кости с иероглифом девиза «Memento mori». Множество полированных пластин серебра отражали и тысячекратно повторяли, мультиплицировали слабый свет одинокой свечи, что позволяло, хотя бы навскидку, оценить общий антураж и разглядеть убранство помещения.

Все здесь дышало древностью и неизвестностью происхождения: курительницы, стеклянные шары, свитки, золотые макеты зиккуратов и пирамид. Вокруг по столам и столешницам были расставлены колбы и реторты, наполненные разноцветной жидкостью, и пустые, почерневшие от времени склянки.

На покрытых кое-где паутиной и сухой плесенью каменных стеновых блоках и толстых дубовых полках, висели и лежали линейки, угольники, циркули, секстанты. У высокого стрельчатого окна, забранного причудливой готической решеткой, на треноге стоял астрограф, направленный пушечным жерлом познания и галактического покорения в густой фиолет незнакомого звездного неба. Две колонны красная и синяя уходили в высоту сводчатого потолка. В далёком его центре переливалось и сияло, неведомой рукой нарисованное, светило, вокруг которого неровным светом пространства создавалась видимость горстки вращающихся планет.