Трясина. Год Тысячный ч.1-2 (СИ)

- Чудесно. Лита, раз уж начался такой банкет, позвольте и для вас что-нибудь заказать. Пожалуйста, не отказывайтесь, - добавил он с улыбкой, увидев, что я уже собираюсь удрать.

Я задумалась. Сташек выглядел совсем безобидным.

- Ну...засахаренные фиалки, - сказала я после короткой паузы. На самом деле мне уже давно хотелось их попробовать, да денег было жалко.

Каначик сдержал обещание, и в тот день я получила свои премиальные. Упрямый школяр наконец-то раскошелился. Я подошла к нему и на другой день, и ещё через день снова. Каждый раз он заказывал для нас обоих кофе с какой-нибудь выпечкой, хотя я его об этом не просила. Корчмарь премиальных мне больше не давал (ещё чего!), но это уже было неважно. Меня тянуло к Сташеку. Рядом с ним мне было легко и просто. Мы ещё больше сблизились, когда он узнал, что я родом из приморья. Он, оказывается, тоже из Дольних Земель. Переселенец. Когда однажды он предложил проводить меня домой, я не стала возражать. Мы шли по пустынной улице, освещённой масляными фонарями - я в простеньком платье и жакете, он в сермяжном пиджаке, с неуклюжей студенческой сумкой через плечо. Рядом с ним я чувствовала себя такой сильной. Мне казалось, что если к нам прицепятся какие-нибудь забулдыги, именно мне придётся защищать Сташека, а не наоборот. Он выглядел таким безобидным, беззащитным даже - длинный и худощавый, со светлыми, чуть взлохмаченными волосам и серыми глазами за стёклышками очков. Хотя то, о чём он говорил, немного настораживало. Мы вспоминали Дольние Земли. Новая граница Империи прошла по линии дюн, говорил Сташек. Но там, за морем, нет ничего, кроме Просторов Мрака. Изгнание приморцев ничем не оправдано. Это преступление. Да и вся история Ромейской Империи - сплошная череда преступлений. В Цитадели сборище бандитов, лицемеров и отравителей. Впрочем, они все такие. Нация безумцев. Недаром говорят: чтобы понять ромейца, надо самому сойти с ума, как Ойген Блаженный... Тут Сташек замолк, будто осознав, что ляпнул лишнее, и сменил тему разговора. Он уже знал, что мой брат служит во внутренних войсках.

Сташек проводил меня до рельсовой дороги, и там мы с ним распрощались. В свой барачный квартал я его не повела. Не хотела показывать, как я живу. В тот вечер я долго не могла заснуть. Лежала на тахте, вспоминая наш сегодняшний разговор. Всё, что говорил Сташек, было правильно. Удивительно - он вслух произнёс именно то, о чём я сама всё время думала. Только у меня не получилось бы выразить свои мысли так красиво и складно. Всё-таки Сташек - учёный школяр, а я - грубая полуграмотная девка. Но мыслим мы с ним совершенно одинаково. Ойген Блаженный, хм. Сойти с ума, чтобы понять ромейца. Вот ещё. Не желаю я их понимать. Я их просто ненавижу.

Лита - Праздник

Приближалась зима. Дни становились короче, ночи всё холоднее и глуше. На Просторах Мрака за скалистыми островами зарождались свирепые сиверы, веяли из-за моря, выстуживая землю. В Месяц Зничек - Ноэмвриос по-ромейски - Северное Море делается ледяным и чёрным, как свинец. В тёмных гротах Хранителя Снов, у самого края земли, зарождаются штормы и бури, а демоны глубин поднимаются на поверхность, и оседлав пенногривых водяных лошадок, носятся над морем необузданной кавалькадой, гоня перед собой ревущие валы. С воем и стоном рушатся они на песчаный берег, и разбиваясь о камни волноломов, прядают, рассыпаясь на мириады холодных брызг - а с берега глядят на море хмурые, пустынные дюны...

Потом пришла зима, и начались праздники. Первое Явление Вышнего. День Воссоединения отмечался только в Северной Провинции. Явления Вышнего праздновались по всей Империи. В эти дни работать не полагалось. Людям надлежало посещать торжественные службы в храмах и проводить время в кругу семьи. По случаю праздника на площадях и в городском саду проходили ярмарки и гуляния. Там звучала музыка, и можно было даже потанцевать. Это не запрещалось. Запрет касался лишь семгальских инструментов. Самодельные скрипки, которые в народе звались 'болотными'. Жалейки из лозы. Колёсные лиры с печальными, воющими голосами, похожими на плач. Маленькие волынки, которые изготовляли из козьих шкур и украшали цветами и лентами. Всё это было вне закона. Постепенно жителей провинции приучали к ромейским тростниковым флейтам, лютням и цитрам. Я так и не смогла к ним привыкнуть. Их музыка, не лишённая определённой красоты и гармонии, всегда казалась мне какой-то странной, чужой...