Трясина. Год Тысячный ч.1-2 (СИ)

За годы своего правления Мика - человек нрава сурового и решительного - покончил с мятежами раз и навсегда. С преступностью тоже. Во всяком случае, так говорили Охранители. Правдой это было лишь отчасти. Недовольных властью в провинции и вправду не осталось. А если кто и остался, то сидел тихо, как мышь под веником. С преступностью дела обстояли гораздо хуже. В рабочих кварталах чуть ли не каждую неделю приключались пьяные драки с поножовщиной, из Вильяры время от времени вылавливали утопленников, а по окраинам ходили 'резники' с ножами в сапогах. Толстяк Каначик рассказал однажды о жутком случае, когда его сосед Савва Шлых, владелец галантерейной лавочки, был найден в собственном доме со взрезанной глоткой, а из дома вынесли всё, что только можно вынести, даже шпалеры со стен ободрали. 'Резники', так их перетак, и куда только патруль смотрит, вздыхал Каначик. С пьянством тоже была беда. Так страшно, как в Северной Провинции, не пили даже в восточных фемах, где царили повальная нищета и безграмотность. Зато с уличными беспорядками покончено, и никто не осмеливается возвысить голос против власти, а это главное.

***

Бунт, что вспыхнул в середине зимы, стал неожиданностью для всех. Для Наместника тоже. Ничто, так сказать, не предвещало. Когда в тот день я увидела толпу на улице, то не сразу поняла, что происходит. Помню, как посетители харчевни вместе с подавальщицами стояли, прильнув к окнам, и молча наблюдали, как по Виа Дукси - центральной улице Вильска - движутся люди. В основном молодежь, и на вид это были ребята не из рабочих кварталов. Школяры, студенчество. Их было большинство. В толпе я разглядела также людей постарше, одетых как торговцы и ремесленники. Возможно, они присоединились к шествию уже позже. И что самое странное - им, очевидно, не пытались чинить препятствий. Ни жандармов, ни стражников поблизости не было. Ни одного. Люди шли совершенно свободно. Свободно...

- Лита, куда это ты собралась? - крикнул из-за стойки Каначик, увидев, что я, накинув полушубок, двинулась к выходу.

- Мне ... я на минутку. Просто посмотреть, - ответила я невпопад.

Поначалу я и вправду просто наблюдала, стоя на тротуаре. Люди шли по проезжей части. Подводы и самоходные экипажи остановились. Пассажиры омнибусов - бледные, перепуганные - провожали их глазами, прилипнув к окнам. Сама не знаю, почему я в конце концов сошла с тротуара и тоже присоединилась к толпе. Возможно, просто из любопытства. А что будет дальше?

Шествие двигалось в направлении Триумфальной площади, где располагалась столичная резиденция Наместника. Я не слишком удивилась, увидев впереди стражников. Выстроившись в шеренгу, они перекрывали подступы к площади. Стражники были в полной боевой готовности - униформы землистого цвета, шлемы с забралами из ударостойкого стекла, металлические щиты и винтовки наготове. Я не знала, есть ли среди них мой брат. Ян как-то хвастался, что его направили охранять резиденцию Наместника в предместье. "Что мы там делаем? Да так, груши околачиваем. А жалованье вдвое выше. Непогано, да?.." Однако в случае беспорядков их обычно перебрасывают обратно в казармы. В любом случае, я надеялась, что Яна это не коснётся...

Шествие остановилось. Впереди образовался затор, сзади начали напирать. Я не видела, что происходит в голове колонны. Когда впереди послышались выстрелы и над улицей поплыл пороховой дым, я всё ещё не верила. Наверное, они стреляют в воздух, думала я. Это же не уличный бунт. Люди совершенно безоружны... Затем я услышала крики. Толпа смешалась, и начались паническое бегство. Меня не затоптали только потому, что я отступила за круглую тумбу с афишами. Я опустилась на мостовую и сидела так, зажав уши ладонями. Вокруг бежали люди. Некоторые из них падали и больше не поднимались. Потом... Потом послышались выстрелы со стороны проспекта Виа Дукси. Стреляли из толпы. У них всё-таки было оружие на руках. А ведь поначалу шествие выглядело совершенно мирным... С Виа Дукси стреляли. Причём попадали в основном в своих. Люди оказались в западне. Впереди были винтовки стражников, сзади... Началась форменная бойня. Я отползла к кромке тротуара, каждую секунду рискуя получить пулю в спину, и скорчилась у бордюра, лицом вниз. Над головой у меня посвистывало, шевелились волосы. Потом всё затихло. Площадь обезлюдела. В воздухе пахло порохом и кровью. Вскоре на площади появились коронеры. Как стервятники, ходили они меж телами убитых, поднимали их с брусчатки, швыряли на носилки и тащили к металлическому фургону без окон. Снег у них под ногами был грязно-багровым.

В тот день домой я возвращалась поздно. Омнибусы не ходили, и до барачного посёлка мне пришлось добираться пешком. Я шла вдоль какой-то улочки, узкой и засыпанной снегом по щиколотку. Надо мной нависали кирпичные стены двухэтажных домов - в таких обычно селятся семьи рабочих. Фонари не горели, за окнами домов также царила тьма. Люди не решались зажигать свет - боялись, что по окнам начнут стрелять.