Трибунал : брачная комедия, судебная комедия и водевиль

Лариса. А вы считаете, много? Если этого достаточно, то почему вы арестовали только моего мужа? Вон их сколько, все они пришли, проникли в данное помещение с заранее обдуманным намерением, а некоторые даже и по предварительному сговору, — почему вы их не хватаете?

Председатель. Понятно почему. Потому что они сидят тихо, с места не вскакивают, не задают лишних вопросов и вообще молчат. Впрочем, все впереди.

Лариса. Они молчат потому, что их лично пока что не трогают. А если любому из них ваш этот недорезанный сержант начнет заламывать руки да бить дубиной по голове, так в любом из них быстро проснется гражданское чувство.

Председатель. Так вот в том-то и дело. Чтобы в них во всех это чувство не проснулось, надо брать кого-нибудь по отдельности и заранее. Тогда все невзятые будут знать, что карающий меч правосудия может опуститься на каждого. Поэтому благоразумный гражданин ведет себя осторожно, ни с какими вопросами не выскакивает. Он молча смотрит что ему показывают и хлопает, когда нужно. Или не хлопает. Но не лезет со своими неуместными вопросами.

Лариса. И за вопросы надо его сажать?

Председатель. Вот вы послушайте мнение старшего человека. Родство с Подоплековым ничего хорошего вам не даст. Но как только будет вынесен приговор, вас по вашему желанию сразу же с ним разведут. А вы еще молодая, красивая, полная сил, вы найдете себе кого-то другого, еще даже лучше вашего этого. Мы вам даже можем помочь подобрать кого-нибудь. Например, из недавно освобожденных.

Лариса. Никто мне не нужен, кроме моего Лени. И если вы его посадите на долгие годы, я его буду ждать. А если ушлете его куда-нибудь далеко, я поеду за ним в Магадан, на Колыму, на Северный полюс.

Председатель. Да ладно, «поеду». Декабристка нашлась. Так уж сильно любите?

Лариса. Да вот, представьте себе, сильно.

Председатель. Да? И чем это он вас так прельстил? Большими заработками?

Лариса. Да какие там заработки. Зарплата, которую два месяца платят и три задерживают.

Председатель. А тогда что еще? Это самое?

Лариса. Да, и это самое. И не только. Он вообще верный муж, любящий отец, честный и благородный человек, наглому не уступит, слабого не обидит, у богатого копейки не возьмет, с бедным последним поделится. А меня любит, как в самом начале, когда мы жили еще без расписки.

Председатель. И в чем же это проявляется?

Лариса. Хотя бы в том, что всегда с работы спешит домой. И вот сколько уж лет, а я для него всегда желанна. Другие на сторону смотрят, а он ко мне. И мне, говорит, никто больше не нужен.

Председатель. И чем же вы его так привязали?

Лариса. А тем, что стараюсь ему во всем угодить. Всегда к его приходу с работы в квартире приберу, сама принаряжусь, причешусь, на ужин что-нибудь вкусненькое приготовлю.

Председатель (недоверчиво). И так каждый вечер?

Лариса. Каждый.

Председатель. И это вам не в тягость?

Лариса. Что вы! В радость. Это же муж, отец моих детей.

Председатель. Слушайте, а как же вы будете жить без него? Будете правда ждать?

Лариса. Если посадите, буду.

Председатель. Ну и дура.

Лариса. А почему вы меня обижаете?

Председатель. Я не обижаю, я констатирую. Дура. Она будет ждать, стареть, а если он когда-то вернется, его встретит старуха…

Лариса. Он и сам будет немолодой.

Председатель. Не надейтесь. Лагерная жизнь многим людям идет на пользу. Свежий воздух, физический труд и умеренное питание. Это не то что мы — сидим целые дни без движения, курим, потребляем алкоголь и жирную пищу. А там человек лучше сохраняется. И вот он придет, еще здоровый, крепкий, истосковавшийся по женскому телу, а его встретит старуха, седая, беззубая, с отвисшими сиськами. Или вы надеетесь, что он будет жить с вами из благодарности? Из благородства?

Лариса. Я думаю, что он будет любить меня любую.

Председатель. Да?

Лариса. Да.

Председатель. Да, счастливый он человек, ваш Ленечка. И потому снисхождения не заслуживает.

Лариса. Как это?

Председатель. А вот так. Баланс нужно соблюдать. Такое счастье в любви должно же быть уравновешено чем-то противоположным. (Уходя, рассуждает сам с собой.) Вот говорят, справедливость, справедливость. Какая там, к черту, справедливость!

Сцена шестая

Большая клетка. В ней Подоплеков. Юрченко, лязгая засовом, открывает дверь в клетку и закрывает за вошедшим внутрь Защитником. Защитник стоит перед Подоплековым улыбаясь, но тот в апатии и ни на что не реагирует.

Защитник (протягивает руку). Позвольте от всей души крепко пожать вашу руку.