Трибунал (сборник)

Картина первая

Столовая в квартире Былкиных. Овальный стол покрыт скатертью, на нем признаки приготовления к торжественному обеду: тарелки, бокалы, рюмки. У края стола сидит Былкин , тычет пальцем в кнопки калькулятора, вслух подсчитывает расходы. Говорит косноязычно. Фразы часто не договаривает. Подразумеваемые предметы заменяет неопределенными местоимениями.

Былкин . Вино — пять бутылок по восемьсот. Водка — две бутылки по двести. Надо же, на все такие цены! Все сотни, тысячи. А ведь было время, когда бутылка стоила три рубля двенадцать копеек. А пиво — двадцать две копейки. Правда, его нигде не было. Но где было, там стоило двадцать две копейки. С бутылкой! А бутылку можно было сдать, и двенадцать копеек обратно. Значит, само пиво сколько стоило? Вот, посчитайте. Правда, был дефицит. В магазинах хоть шаром покати. Все приходилось доставать. Ботинки, шнурки для ботинок, стиральный порошок, туалетную бумагу — буквально все. И пива в магазины порой неделями не завозили. Зато когда появлялось, побежишь, две авоськи домой притащишь, и такое удовольствие. Особенно если с воблой. Правда, воблы тоже не было. То есть она бывала. Но бывала тогда, когда не было пива. А пиво было тогда, когда не было воблы. Зато если повезло и достал то и другое, это была такая радость… А теперь пиво есть, вобла есть, а радости нет.

В углу комнаты у открытого шкафа стоит Клава в ночной сорочке и в бигудях. Снимает с вешалки платья, одно за другим прикладывает к себе, смотрит в зеркало, разочарованно вздыхает. Они все слишком велики.

Клава ( в отчаянии ). Ну совершенно нечем прикрыть бренное тело. Какие-то ужасные балахоны! Висят на мне как на палке. И никто даже не замечает, что мне не в чем ходить. При живых родителях существую как сирота, ни внимания, ни помощи ни от кого.

Былкин ( продолжает мыслить вслух ). Теперь все есть, а культуры нет.

Клава . И что это за родители, которые допускают, чтобы их родная дочь ходила в обносках!

Былкин . А где нет культуры, там преступность. Сумки на ходу вырывают, в лифтах девушек насилуют, за мобильный телефон могут убить. Говорят — запретить продажу оружия. Да у нас надо запретить продажу всего. Топоров, ножей, вилок, отверток, гвоздей, шил.

Клава . Кто шил? Никто мне ничего не шил. Да и не обязательно шить, можно и готовое подобрать что-нибудь — от Диора, Кардена, Армани. В крайнем случае — от Юдашкина. Вон у Ленки родители все ей покупают, чего ни захочет. Только намекнет, а ей по щучьему велению — платье, сапоги, шубу… Ко дню рождения иномарку подарят. А у меня родители… Не знаю, может, вы меня из детдома взяли или на помойке где-нибудь подобрали.

Былкин ( наконец услышал ). Глупость какая, подобрали ее! Ты разве не видишь, что, когда в теле, ты просто копия матери. А теперь, конечно, похудела, так это… И кто ж перед тобой виноват? Надо было думать, прежде чем диету, это вот да. Надо ж понимать, что если ты худеешь, тряпки твои вместе с тобой, они ведь не это, они ведь худеть не будут. И теперь это не подходит и это, а виноват обратно же я. И мне же опять оплачивать гардероб, и для гостей вон сколько чего накупили. Мать твоя — натура широкая, и деньги туда-сюда. А того не понимает, что мне с моими доходами хватает только на туда или на сюда. А на туда-сюда — нет. А она за одну только вырезку две тысячи отдала. И ради кого? Ради американца, который как бы жених. Еще неизвестно, чем дело кончится, а уже сколько денег ухлопали.

Клава . А я вас просила ухлопывать? Американцы люди демократичные. Им не обязательно дым в глаза пускать.

Былкин . Вот и я говорю — не обязательно. А мать-то твоя — нет, как же, он же американец, высшая раса. Есть у нас все-таки эта черта рабская, раньше называли низкопоклонством перед всем иностранным. Между прочим, он тебя видел на снимке. А свое фото прислал?

Клава . Не фото, а видео.

Былкин . Ага, как на саксофоне играет. И список требований. Номер один, номер два, номер три. Чтобы невеста любила семью, хотела детей, умела готовить, имела чувство юмора и читала Достоевского. Нет бы кого там из современных, а то Достоевского. Гурман какой! Он ради Достоевского выучил русский язык, а невеста ради него должна выучить Достоевского. Это ж несопоставимо. Ну, ради Достоевского — да, но ради тебя… Кто ж ты такой? Ну, я понимаю, американец, но даже американец не всякий на Достоевского тянет. Клав, а ты сама Достоевского правда читала или лишь бы американцу мозги запудрить?

Клава . Пап, ты же знаешь, что я дипломную писала по «Преступлению и наказанию».

Былкин . Вот нашла чем заниматься в своем педагогическом. Послушалась бы меня в свое время — изучала бы экономику, писала бы не «Преступление и наказание», а что-нибудь про прибавочную стоимость или про крекинг нефти, сама бы теперь заработала и на платье, и на шубу, и на что там еще. И папашке еще поднесла бы чего-нибудь к юбилею. Какие-нибудь швейцарские часики, брегет какой-нибудь скромный, тысяч за пятьдесят. Долларов. А я ношу за восемьсот рублей, и доволен. Время показывают секунда в секунду — а чего мне еще надо? Тем более что народ у нас глазастый. Особенно журналисты. Приходят с расспросами, как контора работает, а сами тебя с ног до головы взглядом общупают, интересуются, какие на тебе лейблы натянуты и что на руке сверкает. А потом при случае заметят, что Былкин зарплату получает такую, а часы носит такие. А Былкин не дурак, Былкин всегда помнит, кто тварь дрожащая, а кто право имеет.

Входит Надежда с большим блюдом пирожков, которое ставит на стол.

Надежда ( изображает уличную торговку ). Горячие пирожки! С мясом, капустой, яичком, луком! ( Напевает. ) Доченька, дружочек, скушай пирожочек!

Клава не отвечает, вертится перед зеркалом.

Надежда . Клава! Ау!

Клава . А?

Надежда . Пирожочек, говорю, откушай.

Клава . Мам, ты что? Какой пирожочек? Ты знаешь, сколько в нем калорий?

Надежда . Да при чем тут калории? Ты со своими калориями скоро в зеркале отражаться не будешь.

Клава . А пока что в нем не помещаюсь. Хотя моя цель: девяносто — шестьдесят — девяносто.

Былкин ( опять погрузившись в расчеты ). Не шестьдесят девяносто, а тыща девятьсот девяносто — красная икра. Надь, а черную ты зачем покупала?

Надежда ( делает вид, что не понимает ). Черную что?

Былкин . А ты не знаешь, что бывает черное?

Надежда . Черное все бывает. Краска, сажа, уголь. Негры бывают черные.

Клава . Мам, про негров забудь. Такого слова больше нет.

Надежда . Как это нет? Ты прям по анекдоту: негры есть, а слова нет.

Клава . Вот и нет, потому что звучит оскорбительно. А есть слово «афроамериканец».

Былкин . Дурацкое слово. А если он наш негр, российский, тогда как его звать?

Надежда . А так и звать, по-российски: негр.

Клава . Нет, так нехорошо. У нас можно звать «афрорусский».

Былкин . Ладно, а этот твой тоже афро?

Клава . Нет, папочка, Филипп — чистый кавказец.

Былкин ( насторожился ). Лицо кавказской национальности?

Надежда . Грузинчик?

Былкин . Азербайджанчик?

Клава . Не чик-чик, а пора уже знать, что по-английски «кавказец» — «кокейжен» — это «человек белой расы».

Надежда . Слава богу!

Былкин . А по мне, хоть и не белый, лишь бы не этот. Кстати, он не это самое, нет?

Клава . Ни в коем случае! Он мне сразу написал, что прямой.

Надежда . В том смысле, что не кривой? Не одноглазый?

Клава . Гетеросексуал.

Надежда ( в ужасе ). Кто-о-о?

Клава . Мам, гетеросексуал — это не извращение, а наоборот. Значит, имеет влечение к противоположному полу.

Былкин ( насмешливо ). Оригинал!

Надежда . А к противоположному — это у них необычно?

Клава . Да, гомосексуализм теперь и у нас в большой моде.

Надежда . Из-за этой моды сколько девчонок замуж выйти не могут. А они мужик с мужиком. Разве это справедливо?

Клава . А что делать, если человек таким уродился? Уже весь мир признал, что гомосексуализм — это не порок и не прихоть. В цивилизованных странах гей-парады проводятся и однополые браки разрешены. В Германии министр иностранных дел…

Былкин . Знаю, вышел замуж. Но то в Германии. А у нас в наше время до пяти лет давали. Но теперь свобода — и пожалуйста, только без пропаганды.

Входит Софья Гавриловна .

Софья Гавриловна . Надя, ты не знаешь, куда я дела это?

Надежда . «Это» — что?

Софья Гавриловна . Что «что»?

Надежда . Ты говоришь, что не помнишь, куда ты дела это. Я тебя спрашиваю: «это» — что?

Софья Гавриловна . Я не помню.

Надежда . Так чего ж ты от меня хочешь?

Софья Гавриловна . Я от тебя? Я не помню.

Надежда . Тогда иди к себе. Как вспомнишь, придешь. Да куда ты? Твоя комната не здесь, а там.

Софья Гавриловна . Господи боже мой, ничего не помню. Как была маленькой девочкой — помню. Как первый раз пошла в детский сад, в школу. Помню выпускной вечер, помню Большой театр, «Лебединое озеро». Там я познакомилась с молодым человеком, который… не помню. А на первомайской демонстрации видела товарища Сталина. Он стоял на трибуне Мавзолея и улыбался и махал рукой, и вот я даже уверена, что он помахал лично мне. Вы не можете себе представить, какое чувство меня охватило. Я подумала: если бы он мне сказал, Софья, умри за меня, я не спросила бы зачем. Я немедленно умерла бы. А вы можете умереть за какого-нибудь великого человека? ( Вглядывается в зал. ) Нет? У вас нет ни великих идей, ни великих людей.

Былкин . Великих людей у нас нет, зато есть высокие рейтинги.

Софья Гавриловна . Бедные, бедные люди! ( Пауза. ) А вы не знаете, что я искала?

Надежда . Ты искала дверь в свою комнату. Вон она ( провожает мать до двери ), пойди отдохни.

Софья Гавриловна уходит.

Былкин . Маразм крепчал.

Надежда . Нельзя смеяться над старостью. Посмотрим, каким ты будешь в ее возрасте.

Былкин . Надеюсь, никаким не буду. Не доживу. Однако пора звонить Прахову.

Надежда . Прахову?

Былкин . Ну, этому хмырю из брачного интернет-агентства «Русский…» …как его?..

Клава . «Русский Гименей».

Былкин . Вот именно. Русский этот вот…

Берет трубку, набирает номер.