Трибунал (сборник)

Сцена десятая

На опустевшей сцене появляется Бард с гитарой на ремне. Поправляет реквизит, подходит к Фемиде, меняет повязку на глазах. Один глаз открывает, другой закрывает. Обращается к публике.

Бард . Должно же в жизни что-то меняться. ( Поет под гитару. )

— Зачем расцветаешь? — спросили цветок.

Ответил:

— Затем, чтобы цвесть.

— Но есть ли в цветенье какой-нибудь прок?

Ответил:

— Наверное, есть.

А если и нету, судьбе навсегда

Спасибо за краткую честь:

Пред тем как, завянув, пропасть без следа,

Хотя бы немного поцвесть.

Появляется Лариса с плакатом на груди.

Лариса . Здравствуйте.

Бард . Здравствуйте.

Лариса . А вы все поете?

Бард . А я все пою.

Лариса . В мире происходит столько зла. Войны, насилие, уличная преступность, педофилия, работорговля, судебные расправы над невиновными, а вы все на своей гитарке трень-трень. Поете про цветочки.

Бард . А что же я должен делать?

Лариса . По-моему, ясно что. Если у вас есть хоть капля гражданской совести и немного гражданского мужества, бросьте эту вашу гитару, выйдите на площадь, скажите, что, пока происходят такие безобразия, как это судилище над Подоплековым, вы не можете писать стихи, не можете петь ваши песни. Вспомните золотые слова: поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан.

Бард . Хорошие слова. Но, видите ли, это касается тех, кто может не быть поэтом, а я поэт.

Лариса . Но как поэт вы же можете делать что-то, чтобы мир стал хоть чуть-чуть лучше.

Бард . А я именно это и делаю, но своим способом. Выйти на площадь и погибнуть может каждый — но кто же воспоет подвиг погибших? Нет, дорогая, у меня другая задача. Вы слышали такие слова: «Господа! Если к правде святой/ Мир дороги найти не сумеет,/Честь безумцу, который навеет/ Человечеству сон золотой».

Лариса ( почтительно ). Это ваши стихи?

Бард . Нет, это Беранже. А мои вот эти. ( Подбирая мотив, напевает. )

Я был недавно в недальнем Где-то.

Там люди тесно живут, как в гетто.

Суровый климат — зима без лета…

И не хватает тепла и света.

Неотличимы там день от ночи,

Там люди бродят во тьме на ощупь.

И хоть друг друга они не видят,

друг друга крепко все ненавидят.

Все злобой, словно мочой, пропахли

и сами в злобе свой зачахли,

как куст иссохший чертополоха.

Не существуют, а прозябают.

И только радость у них бывает,

когда соседу бывает плохо.

Сломал ли ногу, свернул ли шею,

или украли в метро бумажник,

иль терпит в чем-то ином лишенья,

его соседям — и свет и праздник.

Так жизнь проходит во тьме и злобе.

Развлечься нечем душе и телу.

Но если кто-то кого угробил,

тогда, конечно, другое дело.