Трибунал (сборник)

Лариса . А дальше что?

Бард . А дальше у меня не получается. Никак не найду концовку.

Лариса . А вот потому и не находите, что не конкретно. А вот написали бы, что эта сволочь судья Мешалкин впал в ничтожество, так этим можно было бы и кончить.

Бард . Вы не можете понять, что меня этот ваш конкретный Мешалкин не интересует. Этих Мешалкиных знаете сколько. Про каждого отдельного не напишешь. А Мешалкин как обобщенный образ, как типическая фигура нашего времени — это совсем другое.

Уходит.

Сцена одиннадцатая

Появляется Священник в рясе.

Священник ( останавливается, читает ). «Жертва Мешалкина!» А что этот Мешалкин сделал? Изнасиловал, что ли?

Лариса . Хуже.

Священник . Убил кого-нибудь?

Лариса . Хуже.

Священник . Да что ж может быть хуже?

Лариса . Он во мне веру в справедливость убил. За это его самого убить мало.

Священник . А себе какую кару выберешь? В чем сама-то грешна?

Лариса ( удивленно ). Я? Я ни в чем.

Священник . Святая, что ли?

Лариса . Да нет, обыкновенная.

Священник . Обыкновенная — значит грешная. А грешный человек разве может другого грешного судить?

Лариса . Ну, грех-то греху рознь. Я всего один раз мужу изменила. Да и то с его же начальником. Чтоб ему же продвижение по службе сделать. Это, согласна, грех, но во благо. А тут человек пришел в театр, а его хватают, волокут на сцену и судят ни за что ни про что. Можете в это поверить?

Священник . Отчего ж не поверить? У нас такие порядки, кого хошь закатают.

Лариса . Но церковь, батюшка, должна же с этими порядками как-то бороться. Может, вы за мужа моего заступитесь?

Священник . Ну вот еще, зачем же я буду заступаться?

Лариса . Ну как же, человека ни за что посадили, а вы связь с Богом имеете.

Священник . Да, имею. Но у нас связь-то, сама понимаешь, не такая, как с земным начальством. Не телефон, не скайп, а мистика.

Лариса . Ну, хорошо. Но по мистической связи вы же можете ему сообщить, что вот, мол, на земле безобразия происходят. Человека, отца двух детей ни за что ни про что…

Священник . Глупости говоришь. Зачем же я буду ему сообщать — он сам, что ли, не видит? Видит он все, отлично видит.

Лариса . А если видит, почему ж допускает такое? Почему этих вот прокурора, судью почему не накажет?

Священник . Накажет, накажет, за ним, как говорится, не заржавеет. Не здесь, так там накажет. Адскими муками накажет. Но прежде того тебе испытание посылает.

Лариса . Да не он же посылает. А эти вот сволочи, прокурор, судья.

Священник. Так через сволочей и посылает. Через хороших людей такое не пошлешь, а через этих как раз. Твоему мужу — испытание тюрьмой, чтоб посмотреть, выдюжит или нет, а тебя на верность разлукой испытывает. Если он выдюжит, героем среди людей станет. А ты, если дождешься и не оступишься, Господь грех твой с начальником спишет, а тебя праведницей сделает, в рай попадешь. А рай — это, как бы тебе сказать… рай — это вечное блаженство, вечный, чтоб тебе понятно было на твоем языке, оргазм.

Священник идет дальше. Лариса бежит за ним.

Лариса . Батюшка, милый, этот оргазм, он когда еще будет, а сейчас-то за что же нам эти муки? Ну попросите Господа за нас, ведь он всемилостив, он услышит.

Священник ( строго ). Он услышит. Он всемилостив. Но милость его особая и проявляется по-разному. Посылает он нам радости — это милость. Посылает страдания — это милость. Наш Бог — это сила, и неверно представлять его милым таким покемончиком, которого можно так вот на пустом месте разжалобить.

Лариса . Но что же мне делать?

Священник . Молиться и радоваться. Страдания возвышают и приближают человека к Богу. Если мужа посадили, дом сгорел, болезнь обнаружилась — молись и радуйся.

Уходит.

Сцена двенадцатая

Лариса стоит в пикете. Мимо идет Депутат .

Лариса . Здравствуйте!

Депутат . Угу. ( Идет дальше. )

Лариса ( семенит рядом ). А я вас узнала.

Депутат . Да меня все узнают. Я ж человек публичный. В Думе заседаю, по телевидению выступаю.

Лариса . Вот вы мне как раз и нужны.

Депутат . Что значит я вам нужен? Вы представляете себе, кто я и кто вы?

Лариса . Да, конечно представляю. Я простая русская женщина, ничем не примечательная, серая мышка, офисный планктон, сетевой хомячок, а вы крупный государственный деятель, народный избранник, имеете, как я слышала, большие научные достижения.

Депутат ( смягчился ). Да, кандидат наук и скоро стану доктором. И чем могу помочь?

Лариса . Да тут у меня, вы, может быть, видели, мужа арестовали.

Депутат . Мужа арестовали? И за что же?

Лариса . Да в том-то и дело, что совсем ни за что.

Депутат . Ну это все говорят — ни за что. Но что-то ж он сделал.

Лариса . Да вот именно что ничего не сделал. Просто пришел в театр.

Депутат . Что значит «просто пришел»? Зачем пришел? По чьему заданию? Госдепа?

Лариса . Чего-чего?

Депутат . Че «чего-чего». У нас без одобрения Госдепа никто ничего не делает. Вся страна находится под американской оккупацией. В правительстве сидят американские ставленники. В одной только Москве находятся девятьсот тысяч хорошо подготовленных американских бойцов. Сегодня они ведут себя как обыкновенные граждане. Работают, ездят в метро, ходят в кино, в музеи, в театры, и их никак не отличишь от добропорядочных граждан. Но завтра поступит сигнал из Вашингтона и они все как один выйдут на улицы уже в американской военной форме и с оружием, и нам ничего не останется, как немедленно сдаться. А впрочем, мы уже все и сдались. Все процессы у нас ведутся американцами. Они всем указывают, какую роль кто исполняет. Что должны говорить судьи, что должны отвечать подсудимые, как должны реагировать зрители, вот эти вот. ( Показывает на зал. ) Они все американские агенты. Они смотрят и реагируют на все по указанию Госдепа. Когда надо молчать, когда смеяться, когда аплодировать. И все это они делают за хорошие денежки.

Лариса . Ой, какие ужасы вы рассказываете. Значит, у Лени никаких шансов нет? И вы за него не заступитесь?

Депутат . Ну почему же нет. Вот сейчас закончу кое-какие свои дела, допишу диссертацию и направлю депутатский запрос. В американский Госдеп.

Уходит.

На сцене Телеведущий .

Телеведущий ( видит Ларису, останавливается ). Я слышал, вы тут с этим сумасшедшим только что говорили.

Лариса . Он говорит, что он депутат.

Телеведущий . Мания величия. Разве настоящий депутат может такой бред нести?

Лариса . Мне тоже кажется, что не может. Но несет. А вы кто?

Телеведущий . А вы меня что, не узнаете?

Лариса . Ой, боже, неужели это вы? Я-то узнала, но глазам своим не поверила: неужели, думаю, это он сам, пешком, без машины и без охраны. Да я же ваши передачи просто обожаю. И все смотрела. Вместе с мужем, пока его не посадили.

Телеведущий . Так это ваш муж… как его?

Лариса . Подоплеков.

Телеведущий . Да-да, Подоплеков. И за что же его посадили?

Лариса . Так в том-то и дело, что ни за что. За то, что пришел в театр.

Телеведущий . За то, что просто пришел?.. Так это же прекрасно!

Лариса . Не поняла, что прекрасно? Что пришел или что посадили?

Телеведущий . И то и другое. Это же тема! Приходите на мое ток-шоу «На злобу дня». Мы назовем нашу передачу знаете как? «Театр абсурда»! Я приглашу самых видных режиссеров, писателей, блогеров, депутатов, спортсменов, полицейских, священнослужителей, искусствоведов, правоведов, правозащитников. Позовем Проханова, Жириновского, может быть, даже Марию Арбатову.

Лариса . И что будем делать?

Телеведущий . Поговорим, обсудим. Что такое современный театр или суд. Есть ли между ними какая-то разница. Затронем попутные темы. Коррупция, миграция, гей-пропаганда, педофилия.

Лариса . А о муже моем будем говорить?

Телеведущий . А как же! Только о нем и будем. Если не сумеем защитить, так по крайней мере сделаем ему хороший пиар.

Лариса . Какой пиар? Вы не понимаете, что он сидит?

Телеведущий . Понимаю, что сидит. Замечательно, что сидит. Лучшего повода для пиара и быть не может.

Уходит.

Сцена тринадцатая

Обстановка телестудии. Стулья, расставленные полукругом. Участники передачи: Телеведущий . Депутат . Член Общественной палаты . Адвокат . Актриса . Писательница - Феминистка . Просто Женщина . Правозащитник .

Телеведущий . Добрый вечер. Наша сегодняшняя передача будет посвящена так называемому делу Подоплекова, которое вызвало неоднородную реакцию и практически раскололо наше общество. Дело в том, что Подоплеков, будучи, как утверждают свидетели, совершенно трезвым и в своем уме, пришел в театр на спектакль «Трибунал», и мало того, что сам пришел, но еще подверг тому же риску свою жену Ларису. Здравствуйте, Лариса.

Лариса . Здравствуйте.

Телеведущий . Расскажите подробно, как это было.

Лариса . Ну как было, обыкновенно. Мы пришли на спектакль, сели в первом ряду, актеры молчат, Леня одного спросил, что будете делать, а тот говорит: будем, говорит, вас судить. И тут же его схватили, и вот и… ( Плачет. )

Дальше Телеведущий бегает по сцене с микрофоном, сует его по очереди участникам шоу.

Просто женщина . Теперь она плачет. А что ты думала, когда шла в этот как бы театр. Почему сама не остановилась, мужа не остановила. Не любишь ты его! Не любишь!

Актриса . Подождите, ну чего вы сразу орете? Надо же разобраться что к чему. Мы, русские бабы, как привыкли? Он иголка, а я нитка. Куда он, туда и я. Если мужик зовет, разве можем мы ослушаться?

Феминистка . Уши вянут слушать такое. Мы одной ногой стоим в Европе, а до сих пор представить себе не можем, что женщина имеет те же права, что мужчина. И те же обязанности. Меня удивляет не то, что она мужа не остановила, а то, почему ее саму не посадили? Это же явная дискриминация по признакам пола. Потому что прокуроры и судьи сексисты.

Телеведущий . Мы сейчас говорим не о правах женщин, а о юридическом казусе. Человек пришел в театр, и его арестовали только за то, что он туда пришел. Разве возможно такое в двадцать первом веке?

Депутат . Да такого и в двадцатом не бывало.

Адвокат . Ну, положим, в годы сталинских репрессий могло быть и похуже.

Депутат . Ох, как вы надоели с этими сталинскими репрессиями! Вспомните лучше лихие девяностые, как Ельцин с Гайдаром развалили великую державу и ограбили весь народ.

Телеведущий . Господа, я прошу вас вернуться к нашей теме. У нас речь не о Ельцине и Гайдаре, а о простом русском человеке Леониде Подоплекове, он державу не разваливал и народ не грабил.

Депутат . А это как посмотреть. Что же вы думаете, Ельцин с Гайдаром только вдвоем всю эту операцию провернули? Вспомните, что говорил по этому поводу Збигнев Бжезинский.

Телеведущий . При чем тут Збигнев Бжезинский? Мы говорим о Подоплекове.

Депутат . Именно о нем Збигнев Бжезинский и говорил. Он говорил, что в борьбе с Россией нам помогут сами русские. Особенно те неустойчивые, которые склонны к алкоголизму, гомосексуализму и педофилии.

Правозащитник . Виноват в чем-то Подоплеков или нет, не имеет значения. Пока существует этот режим, он будет сидеть.

Член Общественной палаты . Слушайте, а что мы сосредоточились на этом Подоплекове? Что, у нас больше проблем нет? Ну, посадили и посадили. Суд разберется. А нам надо подумать, что делать с Северным Кавказом. Нужна конструктивная политика. Эффективные социальные программы. Создание новых рабочих мест. Помощь многодетным семьям.

Депутат . Вы что, кому нужны их многодетные семьи? Их и так слишком много, они и так только то и делают, что размножаются.

Член Общественной палаты . А что, вы хотите рождаемость регулировать по национальному признаку?

Депутат . Хорошо, регулировать не будем. Но давайте тогда там не запрещать гей-пропаганду, а, наоборот, поощрять. Пусть занимаются мужеложством, скотоложством, лишь бы детей не плодили.

Член Общественной палаты . Ну это уж совсем какой-то изощренный фашизм.

Депутат . Я, может быть, фашист, но ты идиот!

Член Общественной палаты . Сам идиот!

Депутат . Негодяй! Сволочь! Держите меня, я ему сейчас дам в морду!

Телеведущий . Пожалуйста, без перехода на личности.

Депутат . А что же он несет. Хватит им помогать. Их надо отделить от России. Огородить китайской стеной, и пусть там убивают друг друга, режут, это их внутреннее дело.

Правозащитник . Вы забываете, что речь идет о наших российских гражданах.

Депутат . Никто не забывает. Но хоть и граждане, не обязательно им мигрировать туда-сюда. Надо вернуть прописку, и пусть все живут там, где живут. Кавказцы — на Кавказе, азиаты — в Азии, москвичи — в Москве.

Просто женщина . Правильно! А то выйдешь на улицу, сядешь в метро — одни черные лица. Страшно жить!

Телеведущий . Господа, я напоминаю, у нас передача не о мигрантах, а о Подоплекове!

Депутат . Что касается этого типа, то я бы таких просто расстреливал.

Адвокат . Провокационное заявление. Я вынужден напомнить, что у нас есть презумпция невиновности, а смертной казни нет.

Депутат . Но наша партия добивается возвращения смертной казни. В конце концов добьемся и тогда всех, всех, всех расстреляем!

Постепенно разговор превращается в общий галдеж. Все говорят одновременно. Из общего гула вне всякой логики вырываются отдельные слова и короткие фразы.