Тридевять земель

Лилия думала минуты три.

— Мне нечего добавить, — сказала она твёрдо.

— Марина, Ортем, — Валери поднялась из-за стола. — Я рада, что этот разговор состоялся здесь, а не в кабинете префекта. Мы все иногда оступаемся. Благодарю за помощь!

* * *

Артём ожидал чего угодно — того, что Марина выгонит Лилию немедленно, или ударит, или расплачется — но она всего лишь пригласила её, вместе с Артёмом, к себе в кабинет.

— Я устала тебя прощать, — Марина пригласила Лилию присесть на диван, между самой Мариной и Артёмом. — Почему ты не всё сказала? Извинения не нужны. Просто скажи, почему.

— Я даже и не вспомнила, пока мне не показали бумагу. Я тогда много чего подписала, — Лилия посмотрела ей в глаза. — Я не смогу доказать, что меня заставили. Вот, возьми, — и она сняла с шеи «ловца снов», знак того, что Лилия представляет дом Злотникофф и имеет право выступать от его имени. — Я подвела тебя. Я не хотела.

— Надень, — Марина не приняла «ловца». — У меня много забот, а ты хочешь оставить меня без помощницы? Я спрошу ещё один раз, Лилия. И это на самом деле в последний раз. Ты всё им рассказала? Я не позволю отправить тебя в каменоломни, мы столько пережили вместе. Но ты будешь жить запертой в своей комнате, до конца своих дней. Понимаешь?

— Я всё рассказала, — ответила Лилия, и разрыдалась. Внезапно. Мария обняла её, и взглядом попросила Артёма остаться, когда тот сделал движение встать. Лилия не могла успокоиться минут пять.

— Как только мы сдадим оставшиеся эскизы, — Марина посмотрела в глаза Лилии, — возьми отпуск. Хотя бы на пару дней. Можешь здесь остаться, можешь уехать куда-нибудь. Впереди много забот, ты должна быть в форме.

— Обязательно. Марина, ты позволишь? — Лилия указала взглядом на Артёма. Марина кивнула, и поднялась с дивана.

— Завтрак через десять минут, — сказала Марина, задержавшись в дверях. — Не опаздывайте.

Лилия обняла Артёма.

— Вы опять меня спасаете, — шепнула она. — Я перед вами в долгу. Наверное, никогда уже не расплачусь.

Он чувствовал, как ей становится легче. Неплохо день начинается. Хорошо бы, если бы это оказалось последним сюрпризом, которое принесёт следствие.

— Лилия, — он взял её за руки. — Если близкому мне человеку срочно нужна помощь, я пойду на многое. Но не на всё. Есть границы, которые я не стану переступать. А вы?

— Раньше — переступила бы, — Лилия не отводила взгляд. — Теперь — не уверена. И ещё, Ортем. Я побывала вчера на кладбище — сидела там, пока нас всех не эвакуировали. Вы были правы, к нему приходят, каждый день.

* * *

Оружейник в прекрасном настроении — что настораживает: всякий раз, когда Марцелл Катон чему-то очень рад, скорее всего — дела идут неважно. Скоро можно будет сменить вывеску на «Чайная», подумал Артём.

— Знаете, что это? — оружейник показал пробирку для образцов. — Тот материал, который вы обнаружили в «Глубоком Замке». Так вот, если попросту: это древесина. Самая обычная, типовая, можно сказать. Причём породу дерева понять невозможно, ничего характерного, и структура необычная, но сомнений нет: древесина. Ни единого контроллера. Всё это время мы сканировали тот круглый объект. Это дерево.

Артёму стало не по себе.

— А вот этот сигнал отправлялся со всех радиостанций убежища, последние двадцать минут его существования. Уже не отзывался никто из людей — полагаю, они покинули убежище или погибли — но сигнал продолжал проигрываться. Затем воспроизведение прекратилось, и во все воздуховоды пошла под давлением смесь аргона и синильной кислоты. Ядовитая смесь, попросту говоря — нечисть она убивает не мгновенно, но убивает с гарантией. Все известные нам формы жизни Айура — тоже. Мы сделали, можно так сказать, музыкальную версию сигнала — просто для иллюстрации. Там последовательность из семисот двадцати девяти элементов. Послушайте.

Звучало, как песня. Музыкальная пьеса. Очень странно!

— Семьсот двадцать девять, — Артём потёр лоб. — После стольки делений клетки нечисти погибают.

— Верно, — кивнул оружейник. — Напомню, что в их структуре троичность видна повсюду. В их ДНК трижды повторяются все последовательности. Число органелл в клетках всегда кратно трём. Семьсот двадцать девять — это три в степени шесть. Все формы, отличные от гуманоидных, содержат три экземпляра органов — три или девять глаз, кратное трём число конечностей, и так далее. Наводит на мысли?

— Минутку. Этот код как-то относится к тому самому дереву? Им что — приказали при помощи этой команды превратиться в древесину?!

— Быстро соображаете, мне это нравится. Да, это основная гипотеза. Люди также превратились в древесную массу — я полагаю, к тому моменту они уже не были людьми. Понимаете, что это значит?

— Что мы можем превращать формы нечисти в дерево?!