Тридевять земель

— Честно? — Артём посмотрел на часы. — Была одна мысль, но времени уже не хватит, могут вызвать в городок, в самый неподходящий момент.

Лилия улыбнулась.

— Тогда пойдёмте, пробежимся вместе по парку. Иначе отвлекут в самый неподходящий момент.

* * *

— Уже не спишь? — задала Миранда ненужный вопрос. — Думала пойти с ним в парк, а его и след простыл. Может, тебя удастся хотя бы раз уговорить?

Марина отложила тетрадь — приходится много записывать, и ей лично обычная бумага удобнее любых электронных приспособлений. Так вот получилось. Отложила и оглянулась.

— Конечно, — кивнула она. — Он обычно так рано встаёт, что сил ещё нет подниматься. А ты теперь будильник включаешь?

— Откуда знаешь?! — поразилась Миранда, и вспомнила: вчера Марина заходила вечером — узнать, как дела. Ну разумеется, если зашла — то запомнила всё, что увидела. В том числе могла и будильник увидеть. — Ах, да, глупый вопрос. Да, включаю. Что-то со мной странное последние дни — то ли уставать начала, наконец, то ли… — она погладила свой живот. Встретилась взглядом с Мариной, и улыбнулась. — Не знаю. Что-то уже изменилось. Всё, не отвлекаю, жду у выхода!

* * *

Они присели на скамейку — Лилия запыхалась, сразу видно, что редко бегает. Артём, наоборот, совершенно не сбил дыхания. Наконец, Лилия устала и присела на скамейку, отдохнуть.

— Лилия, кто ещё знает, что вы были дросселем? — спросил Артём, понизив голос.

— Надеюсь, что никто, — ответила она, и на короткий миг вернулась безжизненная маска царевны Несмеяны. — Хотя есть одно подозрение. Помню, сэр Тиберий Москат тогда меня долго расспрашивал. Хотя он не мог видеть, как я скользила. Может, проговорилась, хотя я старалась следить, что и кому говорю. Вы знаете, что сэр Тиберий всюду следует за вами?

— Что, серьёзно? — Артём неподдельно изумился. Вот ещё радость!

— Совершенно серьёзно. Я сама за вами следила — нет смысла теперь скрывать. И догнала вас в Венеции, помните? И всякий раз видела его. Может, конечно, это случайность.

— Вы его недолюбливаете, — заключил Артём. Видно было, как изменилось её лицо.

— Да. Многие недолюбливают. Он и мне делал предложение — стать хозяйкой, а потом я услышала много интересного. Из обязанностей хозяйки его больше всего интересует постель. И никак не мог оставить меня в покое, когда я отказалась. Отстал, только когда меня в ангары сослали.

Артём покачал головой.

— И ещё вопрос, пока мы одни. Вы не видели, случайно… — и описал диск — диски, между которыми их перемещало.

Лилия помрачнела, и оглянулась.

— Да. Мы с Августом именно на таком стояли. Именно он был в сердце лабиринта. Как вы узнали?

— Я видел такие своими глазами. Не имею права говорить подробнее.

— Понимаю, военная тайна, — Лилия взяла его за руку. — Да. Я могу описать его очень подробно, если хотите. Только…

— Я не выдал вашу тайну, — Артём сжал её ладонь. — Если прикажут, и не будет возможности отказаться — я вам скажу.

— С ума сойти, — потрясение на лице Лилии вряд ли наигранное. — Наверное, Марина сказала правду тогда ещё, в приюте. То же, что и вы говорили. Вы оба из другого мира. Всё, пора домой, — она поднялась. — Спасибо, что спросили. Есть тайны, которые нет сил держать в себе. Вы ведь поняли, да?

* * *

— Можно, спрошу кое-что? — Миранда и Марина сидели на скамейке. Видно было, что Марина с непривычки устала — так что в основном они сидели и дышали свежим воздухом. — Даже не знаю, как выразиться… Ты точно та самая Марина, с которой мы вместе росли и играли на «Сердце мира»?

— Корабль назывался «Солнце мира», — поправила Марина, глядя в сторону. — А за три дня до того ужаса ты стащила из аквариума угря, и играла, как будто это…

— Всё-всё, перестань, — Марина посмотрела в лицо подруги и увидела, что та… покраснела. — Всё, верю. Ты и это помнишь?! Я ведь никому про угря не рассказывала, до сих пор стыдно.

Марина рассмеялась, и Миранда, секундой позже, присоединилась.

— Для детей не бывает неприличного, — сказала Марина. — Ты же знаешь. Это всё взрослые выдумывают, чтобы голову всем запутать. То есть ты всё ещё думала, что меня подменили?

— Я же говорю — не знаю, как выразиться. Я так обрадовалась, что ты жива, что уже всё было неважно. Даже то, что говоришь на непонятном языке. Тем более, к вечеру вспомнила наш родной. Просто… ты по-другому стала всё оценивать. Иногда такое говорила, как будто намного старше стала. То, что ребёнок никогда не сказал бы. Может, потому с тобой немногие играть хотели.

— Я тоже не знаю, как выразиться. Помню дома — такие некрасивые, серые, огромные такие высокие коробки. Много домов. Может, я жила в таком. Помню, что в тот день очень сильно обиделась…

— На него? — уточнила Миранда, кивком указав на скамейку шагах в пятидесяти — там сидели Артём с Лилией. Тоже о чём-то говорят.

Марина кивнула.

— Не помню, что такого случилось. Убежала, спряталась — не то в лесу, не то в парке, не помню. Потом помню, что очень холодно, звёзды на небе, это ужасное лицо и вопрос. А потом очнулась на плоту, вместе с тобой.