Тридцать дней

— И весь твой.

— Мой, — эхом повторила я и потянулась к его губам.

Скай ответил на поцелуй, после отстранился, заглянул в глаза и поднял на руки.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказал он, укладывая меня на постель. — Я буду с тобой.

Аквей лег рядом, я устроилась на его плече и закрыла глаза. Лежала и прислушивалась к мерным ударам сердца водника. Его ритм был успокаивающим, а может всё дело в том, что Скай окутал меня волной нежной заботы, и это уняло огонь, бушевавший в душе. Нужно было обдумать всё, что вспомнилось на свежую голову, потом…

— Я люблю тебя, — услышала я шепот Ская. Крепче обняла его и, наконец, провалилась в беспокойный, но все-таки сон.

Когда я проснулась, Аквея уже не было рядом. За окном уже давно рассвело, и солнечные лучи залили опочивальню сиянием нового дня. Открыв глаза, я встретилась со взглядом голубых змеиных глаз. Венн уместил голову с края постели и смотрел на меня, не мигая.

— Доброе утро, мальчик, — хриплым со сна голосом произнесла я.

Змей заворчал, подбираясь ближе. Он почти уткнулся носом мне в подбородок, лизнул и затих. Я улыбнулась ему, подняла руку, желая погладить, и тут же под боком кто-то закопошился. Это оказалась Искра. Она выбралась из-под мягких складок покрывала, которым я была укрыта, и уселась рядом с Венном.

— И тебе доброе утро, — сказала я крысе.

— И тебе доброе утро, ягодка, — последовал ответ.

Я подняла взгляд и встретилась с глазами-озерами. Скай приблизился к ложу, присел на его край, не потревожив наших питомцев, и сплел свои пальцы с моими:

— Прости, мне пришлось ненадолго уйти, — сказал он, поглаживая мое запястье. — Как ты?

На миг прикрыла глаза, прячась от пристального взгляда.

— Я выгляжу чудовищно, да? — спросила я, думая о том, что после ночных слез мое лицо опухшее, глаза, наверное, красные…

— Красивей женщины я не видел, — ответил Скай, и я вновь посмотрела на него.

Аквей был серьезен, и лишь уголки губ едва заметно приподнялись, наметив легкую улыбку.

— Врун, — проворчала я и уткнулась лицом в подушку, снова спрятавшись, теперь уже по-настоящему.

— Лежебока, — парировал водник.

Он ухватил меня за плечи, вынудив развернуться, затем усадил и укоризненно покачал головой, как только я вновь попыталась сбежать в уютные объятья подушки и покрывала. Мне не хотелось никуда выходить, не хотелось вновь кому-то что-то доказывать. И всё, что мне было нужно — это побыть наедине с собой. Но Аквей остался глух к моим желаниям. Он окончательно вытащил меня из постели, поднял на руки и направился в сторону умывальни.

— Я без тебя не справлюсь, — негромко сказал он.

— Они будут слушать тебя лучше, если меня не будет рядом, — попыталась я возразить, но Скай отрицательно покачал головой и произнес

— Ты нужна мне.

И я не смогла не ответить:

— Я с тобой.

— Это лучшие слова на свете, — улыбнулся водник.

Продираясь сквозь внутреннюю опустошенность, я заставила себя умыться, одеться, собрать волосы. Убрала с лица следы ночных рыданий. После обернулась к Скаю, ожидавшему меня, сидя в кресле, и кивнула, показывая, что готова.

— Созидающему нельзя зацикливаться на своей боли, иначе она выжжет его изнутри, — Аквей повторил слова моего отца, услышанные через подслушанные воспоминания. — Действие — враг уныния. Скоро тебе станет легче.

— Да, — кивнула я, соглашаясь. — Ты, как всегда прав, жизнь моя.

— Рад, что истину ты ухватила сразу, — хмыкнул водник, ненадолго прижался к моим губам и, отстранившись, велел: — Нос кверху, творец. Мир ждет великих деяний, и мы дадим ему их.

— Напыщенный индюк, — помимо воли улыбнулась я.

— Живоглот по-прежнему твой, грубиянка, — надменно возвестил Скай. — Но потом.

Он подтолкнул меня к дверям, и вскоре мы уже шли по переходам замка, спеша навстречу с магами. С теми, кто решил поверить нам и остался. Что-то изменилось. Пока мы направлялись в трапезную, где собрались гости замка, я начала замечать перемены. Древние стены мне вдруг показались холодными и безжизненными. Я нахмурилась, озираясь вокруг себя в попытке отыскать, что меня смущает, а затем поняла — свет живых искр исчез. Еще вчера он лился отовсюду, сегодня ненавязчивый след присутствия людей в старом жилище потух. Сразу стала заметна мрачная тишина и отчужденность. Сам воздух, казалось, пропитался унынием и одиночеством.

— Они ушли, — отстраненно пояснил Скай, заметив мою тревогу. — Челядь, знать, кое-кто из воинов. Поэтому я был вынужден уйти. Я не стал удерживать. Кто верен, тот остался. Кто не верит своему господину, не нужны мне.

— Они верят тебе, — невесело улыбнулась я. — Но не верят мне.

— Большая часть из них о тебе знала только из страшных сказок, в которых больше вымысла, чем правды. Ты не причиняла им зла, но люди предпочли не слушать разум, им привычней застарелые страхи. Пусть идут с миром.

— Тебя расстроил их уход.