Тридцать дней

Орканис. Моя первая любовь и первое разочарование. Ветреный возлюбленный, которому не было места в моей жизни. Он ворвался в нее по наущению огневика, боролся и проиграл. Оркан верил в то, что и он еще может быть счастлив и не одинок в чужом ему мире. Он хотел иметь то, что уже принадлежало другому, едва не разрушив жизнь своего друга, но не смог удержать в руках. Не смерился, и это чуть не стоило жизни мне. И все-таки и за всем этим стоит Вайторис. Этот паук не пожалел своего друга, который верил ему, не ожидая подвоха. Мой милый Ветер, ты был ласков со мной, заботился, как мог и готов был уничтожить всё, что было дорого во имя своей любви, у которой не было будущего. Я прощаю тебя за всё, и ты прости меня за то, что моя душа от рождения принадлежала другому.

Регинис… Я так плохо помню тебя. От тех чувств, что проснулись слишком поздно, не осталось и следа. Я всецело принадлежу другому мужчине, но в нем твоя кровь, я ведь не ошибаюсь? Судьба была щедра к тебе, и даже в чужом мире подарила избранницу. Ты мог быть счастлив, мы могли быть счастливы, но у нас отняли нашу жизнь. Нам не позволили быть вместе, и все-таки мы слились с тобой — твоя и моя кровь. Я не познала всей силы твоей любви, но клянусь, что в моей душе для тебя навсегда останется потаенный уголок, где будет жить твой образ. И пусть мое сердце отныне бьется для другого мужчины, но я не забуду, что ты был в моей жизни. Добрая нянька, преданный поклонник, нежный жених, так и не ставший мужем. Я пока не помню, что случилось с нами после того страшного дня, но уже плачу, понимая, что и тебя настиг проклятый предатель.

— Ирис!

Слезы, застывшие в глазах, наконец, прорвались наружу, и теперь катились по щекам в безудержном рыдании. Меня трясло от горя, от ненависти и от омерзения. Словно проклятье, перед глазами вновь и вновь вставали картины моего наслаждения в объятьях Вайториса. Никогда я не чувствовала себя столь грязной. Хотелось содрать с себя кожу, лишь бы очиститься от отвратительных воспоминаний Его рук на своем теле. Бесконечный Хаос! Я сидела у ног твари, отнявшей у меня всех, кого я любила, и возносила ему хвалу!

— Не трогай меня! — я вырвалась из рук Ская, плохо соображая, что делаю.

— Ирис…

— Игнис, зови меня Игнис, — сдавленно прохрипела я, пятясь к стене. — Я утратила право носить имя, данное мне от рождения. Я мерзкая тварь, такая же, как тот, кому я служила. Иди, Скайрен Аквей, уходи! Я не заслуживаю тебя! Верни Эйволин, она больше подходит тебе, а я…

Мой вскрик оборвался на высокой визгливой ноте, когда на голову из ниоткуда хлынула ледяная вода. Я ошалело уставилась на Ская. Он уже поднялся на ноги и мерил меня тяжелым взглядом. И пока я задыхалась, приходя в себя, водник неспешно приблизился.

— Теперь ты чистая, — произнес он ледяным тоном. — Я могу остаться?

— Скай, — начала я и оборвала саму себя, в бессилие опуская голову.

Аквей сдавил мои щеки пальцами, не причинив боли, задрал голову кверху и велел:

— Смотри на меня, Ирис. Смотри мне в глаза и посмей повторить то, что уже сказала.

— Я предала…

— Кого?

— Их…

— Сама? По доброй воле? Памятуя обо всем, что рыжий сотворил с тобой и с ними? Отвечай.

— Я не помнила, — прошептала я.

— Так в чем же твое предательство? Быть может в том, что умирала, чтобы возродиться чистым листом, и Вайторис писал на тебе всё, что считал нужным? А может в том, что, вспомнив, желал смерти убийце? А может в том, что вновь умерщвлял тебя? Ну, же Ирис, не молчи. Я желаю слышать, ради чего я должен вырвать из своей груди сердце. Объясни мне, любовь моя. Отвечай!

У меня не было ответа. Я мотнула головой, но от захвата освободиться не удалось. Пронзительный взгляд водника продолжал сверлить меня. Он не пытался быть нежным и достучаться до меня уговорами. Хлестал вопросами и ждал ответов. А их не было. Мой разум говорил: «Скай прав». Душа продолжала стенать от боли.

— Ну же, Ирис, — уже тише произнес Аквей. — Ответь мне.

— Не могу, — выдохнула я.

Лицо водника исказилось, и он произнес хрипло:

— Тогда забери мою жизнь, потому что исполнить то, что требуешь от меня, я не в силах.

— Ох, Скай, — всхлипнула я и, обвив его шею руками, прижалась к сильному телу водника. — Мне так тяжело, так гадко…

— Я знаю, — совсем тихо ответил он, обнимая меня. — Твоя боль — моя боль. И не смей даже в запале кидаться словами, которые я никогда не услышу.

— Прости, — прошептала я. — Это слабость…

— Будь слабой, — Скай взял мое лицо в ладони и вновь заставил смотреть на себя. — Я твоя сила и крепкое плечо. Твоя память — твой стержень. Она возвращается к тебе, чтобы ты знала правду, чтобы вспомнила, кто настоящий виновник. Будь слабой, но не хрупкой. Оплачь и будь готова к драке. За них, за себя, за всех нас, за этот мир, Ирис. Он принадлежит тебе, а не предателю и убийце. Вайторис не должен больше погубить ни единой жизни. Довольно он пировал на костях. Пролей свои слезы, освободись от боли, а я подставлю плечо, когда пошатнешься.

— Ты мой стержень, — вымучено улыбнулась я.

— Древняя неженка, — хмыкнул Аквей.

— Мерзавец, — я снова улыбнулась и стерла слезы.