Тридцать дней

— Подарил, — возразил Скай. — Ирис, я ведь не зеленый юнец, и ты не первая женщина, с кем я был не только близок, но и любил. Поверь, я не откажусь от тебя даже за все свои влюбленности вместе взятые. То, что я чувствую с тех пор, как ты рядом, это… Тьма, какое сравнение мне дать своим чувствам? Вспышка света среди тьмы, или глоток воды в пустыне? Всё это будет так, и всё неверно. Та мощь, что кипит в моей душе, для нее нет ни названия, ни сравненья. Во мне нет ни обиды, ни зла на своего предка, только благодарность, но ты…

Я слушала его, опустив взгляд и жадно ловя каждое слово, теперь же подняла голову, почти испуганно ожидая продолжения.

— Ты ведь полюбила не меня, да? Ты чувствуешь во мне его дар, и к нему ты тянешься, а не к его носителю. Каким бы ни был маг, ты всё равно выбрала бы его, потому что в крови живет сила принадлежавшая тому единственному, кого ты по-настоящему…

Моя ладонь накрыла рот Аквея. Я ожесточенно мотнула головой и произнесла имя:

— Торн Айер.

— Что — Торн Айер? — хмуро спросил Скай, убирая от лица мою руку.

— Он не был носителем дара Региниса. Он вообще был воздушником, но я любила его также искренно, как любила Орканиса и Региниса. Я даже Вайтора любила, пока мне не открылась правда о нем, а потом он и вовсе сам уничтожил мое чувство к нему, не желая повторять прежних ошибок. Мне почти девятьсот лет, жизнь моя, и за это время я тоже была не только близка, но и любила других, но знаю точно, что сейчас, глядя на тебя, я не вижу Регина. Ты совсем не похож на него ни лицом, ни нравом, но я любуюсь каждой твоей чертой и могу рассказать о них по памяти. Глядя на тебя, я не думаю о том, что скрывается в твоей крови. Я думаю о Скайрене Аквее — справедливом, сильном, мужественном, благородном, порой невыносимом и надменном, вредном, непримиримом, разумном, мудром и бесконечно дорогом мне мужчине. Чтобы не подтолкнуло нас друг к другу, но любят не стихии, они лишь помогают сделать верный выбор, связывают и дают могущество, но сердце принадлежит людям, и мое сердце поет, когда я думаю о тебе, Скай.

— Тогда за что ты просишь прощения, ягодка? — усмехнулся Аквей, блуждая взглядом по моему лицу. — Ты опровергла собственные страхи и помогла мне увидеть, что мои подозрения пусты.

— За то, что ради меня, Регин изменил судьбу всего своего рода. Кто знает, не будь силы, толкавшей нас друг к другу, кого бы ты выбрал между мной и Эйволин?

Я отошла от него, но вслед тут же понеслись слова, приправленные добродушной насмешкой:

— Чтобы не подтолкнуло нас друг к другу, но любят не стихии, они лишь помогают сделать верный выбор, связывают и дают могущество, но сердце принадлежит людям, и мое сердце разрывается от нежности, когда я думаю о тебе, Ирис.

Порывисто обернулась, Аквей вновь приближался. Он взял меня за руки и склонил голову к плечу, заглядывая в глаза:

— Как много магов в моем роду получили наследие Региниса? — я не ответила, понимая, что он хочет сказать. — Никто, Ирис. Созидание спало в крови потомков Строма крепким сном. Мы влюблялись, женились, рожали детей, сражались, умирали. Были чуть сильней остальных, но не больше. Помешало это кому-то жить? Никому, ведь так? Так что же сделал Регинис? Если не думать о тебе, то он дал потомкам возможность получить небывалую силу. Но Судьба не свела тебя ни со Стромом, ни с кем-либо еще, она свела нас, именно нас, ягодка! Вайторис, не подозревая того, стал орудием в ее руках. Он не позволил тебе соединиться с Регинисом, но отдал мне. Так была ли ты предназначена древнему Созидающему? Теперь мне кажется, уже тогда ты была предназначена мне, недаром Тей увидела будущее и предсказала его. Ты от рождения была для меня и долгие века ожидала нашей встречи, чтобы свершилось предначертанное.

— Ты тоже умеешь опровергать собственный страхи, Ручеечек, — улыбнулась я.

— Именно так я и буду думать, — сказал водник. — Минута слабости минула, и я больше не позволю сомнениям влезть в мою душу. Подумай сама, Ирис. Регинис передал роду магов свой дар, Вайторис сохранил тебе жизнь, свел нас и отдал мне в руки… Ну или меня тебе. Тейда всё это увидела, когда я только появился на свет, и предсказала нашу встречу. Ты дала мне свою кровь… Ты хоть кому-нибудь давала свою кровь хоть раз за это тысячелетие? Я уверен, что нет! А мне дала, пробудила дар и очнулась сама. И вот мы рядом, прошли слияние, как мечтал Регинис, и готовы исправить ошибки, которые совершили наши предки. Не это ли судьба и предначертание?

— В твоих словах есть здравая мысль, — я обняла его. — И я теперь тоже это вижу и буду так думать.

— Потому что это — истина, — заверил меня Аквей, и я согласилась:

— Ты прав.

— Как всегда.

— Да, — я хмыкнула и встрепала ему волосы. — Почему ты всегда оказываешься мудрей меня?

— У меня больше жизненного опыта, любовь моя, — улыбка Аквея вышла невеселой.