Тридцать дней

— Что ты знаешь о жизни? Тебе не позволили набить шишек, достигнуть каких-то свершений, научиться на собственных ошибках. Твою жизнь остановили на семнадцати годах, а после для тебя начались сплошные представления от рыжего. Каждая жизнь — ложь. Всегда у него под боком, всегда под его властью. Даже последние четыре столетия ты существовала во сне, где царило сплошное однообразие. Тебе почти девятьсот лет, но я старше и опытней тебя, вот и весь секрет, ягодка.

Он поцеловал меня в кончик носа и развернул к людям, так и не покинувшим берег острова. Наконец я их рассмотрела более подробно. Они были не высоки, с развитыми руками и плечами. Женщины, как и мужчины имели широкоплечие фигуры, но это было обусловлено их передвижением в води и под водой. А то, что они плавают под водой, я поняла по закрытым сейчас жабрам. На суше люди-рыбы дышали через нос.

— На время плавания, — тихо сказал мне Скай, — их ноздри закрываются так же, как сейчас жабры. На пальцах рук перепонки, но они исчезают, когда выходят на берег, а вот ноги ничем не отличаются от человеческих, потому что в воде они обращаются в хвост. Невероятная работа Региниса и твоего отца. Всё продумано, всё учтено. Они одинаково легко могут существовать в воде и на суши, но любят воду больше. У них там целый город на дне океана, это я успел узнать, пока тебя совсем не накрыло. Но главное… Ты себе не представляешь, Ирис! — в голосе водника лучился настоящий восторг: — Я почувствовал их приближение, а они приплыли, почувствовав меня. Регинис связал их с собой, чтобы всегда знать, когда им нужна помощь. Я восхищен своим предком, любовь моя! Какая тонкая работа, невероятно! И я даже понимаю, зачем эта связь. У амфиев, так они себя называют, в океане врагов намного больше, чем у тригов и айров на земле. За последнюю тысячу лет их вид значительно сократился, но я займусь их возрождением, когда закончим более важные дела. Ты погляди на них, они же восхитительны!

Я невольно улыбнулась. Сейчас в Скае кричала стихия, родственная созданиям Региниса. Они были, так сказать, из одного теста, и для Аквея амфии, наверное, были даже ближе, чем маги-водники, потому что в водных созданиях жила та же сила, что и в его крови. Поэтому я отнеслась к восторгу своего супруга с добродушной усмешкой. Он словно попал на ярмарку полную чудес, и теперь не знал, на чем остановить свой взор. Но главное, это отвлекало от новых тяжких подробностей прошлого.

— Идем, ты должна познакомиться с ними, — Скай потянул меня за собой, и я не нашла повода отказаться. — А потом, наконец, сделаем то, зачем пришли сюда.

Я улыбнулась ему, но, не успев сделать и пары шагов, вновь ушла в свои мысли. Если Кайрас был с нами с Регином, если младенец Стром был взят под наше покровительство, то что могло случиться дальше? Как малыш оказался в роду Аквеев, если у него не осталось дома? Быть может, нашлась его мать? А Кай? Куда исчез мой брат? Как я сама попала к Вайторису? И как… как умер Регин?

Попыталась отогнать эти размышления, чтобы все-таки прикоснуться к творению древних Созидающих, вгляделась в волосы, заплетенные в косы, в голубоглазые открытые лица. Успела улыбнуться и дотронуться до прохладной ладони одного из амфиев…

Холодно. Дождь поливает уже не первый час, но мы с Кайем не останавливаемся ни на минуту. Строма уже не прячут тряпки, которыми мы укутали его, чтобы защитить от влаги, и мальчик надрывается во всё горло. Брат уговаривает его потерпеть, но, разумеется, младенцу плевать на уговоры. Ему холодно, мокро и страшно. Мне тоже страшно, но не за себя. За спиной остался Регин. Он обещал догнать, но сердце чувствует — я больше его никогда не увижу.

Слез нет, я давно их все выплакала. Мне вообще всё равно, что со мной будет. Если моего возлюбленного нет, то и мне жить не за чем. Хочу лечь под какой-нибудь корягой, и пусть меня задерет зверь, или же убьет сам Вайторис. Мне наплевать на то, как я умру, потому что сил жить больше нет. И только бесконечные понукания брата еще гонят меня вперед. Он ругается на меня, даже дал пару затрещин, недавно тряс так, что я прикусила губу до крови, но это помогает ненадолго. Я вновь плетусь позади, спотыкаясь о корни деревьев, торчащие из земли.

«Сбереги Строма», — так сказал Регинис, прогоняя нас прочь.

А я смотрю на младенца и понимаю, что Кайрас с ним справится намного лучше. Я не понимаю, что мне делать с мальчиком, да и зачем мне это, я не хочу понимать. Чтобы не придумал Регинис, его это не заменит. Не заменит… Не выдерживаю и опускаюсь на раскисшую землю. Я смотрю вслед удаляющемуся брату и думаю, что так будет хорошо, так будет правильно. Пусть уходит, без меня он быстрей. Прижимаюсь затылком к дереву, закрываю глаза и все-таки плачу, беззвучно, содрогаясь всем телом.

— Ирис! — крик брата долетает до меня. — Прекрати валять дурака! Когда Регин догонит нас…

— Он не догонит, — шепчу я и выкрикиваю: — Его больше нет!