Тридцать один. Огневик

Запомни самое главное, чтобы не творилось вокруг, как бы тебя не одолевали гнев и ненависть, будь стоек. Твоя совесть должна оставаться чистой. Иначе, ты проиграешь!

Твой отец.

P.S. Письмо уничтожь».

Умеет папа писать письма. Я от предыдущего еле отошёл, так он подбавил новых проблем.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – поинтересовалась бывшая защитница, отмахнувшись от навязчивого голема.

Я кивнул в ответ, хоть и не был в этом уверен. Одолеть поглотителей, воскресить Властелина, перебить злобных магов, да ещё и совесть не потерять. Всего-навсего. Делов-то.

– Мне надо побыть одному.

– И не думай, что мы так просто взяли и во всё и поверили, слышишь! – бросил Евлампий.

Я встал из-за стола, с тоской взглянув на исходящий соблазнительным ароматом кусок мяса, и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Голем продолжал бубнить, а не проронивший ни звука хранитель – напряженно молчать. Мне хотелось спрятаться, залезть в самый укромный уголок и поскулить, но так, чтобы никто не видел и не слышал.

– Давайте спросим у архивариуса, он должен знать, как всё было на самом деле? – предложил Евлампий.

Я пожал плечами, уже поворачивая ручку двери, но Мровкуб сам выскочил навстречу из моей комнаты.

– Юноша, – воскликнул он. – Как говорили Стародольские моряки, пытаясь плавать по мёртвому морю: «У нас проблема!».

Я вздохнул.

– Ещё одна?

Голем свесился с цепи, и дернувшиеся кольца заставили хранителя сползти к воротнику, но он, как не удивительно, промолчал, задумчиво поглаживая редкую щетину на щеках.

– Я не сдержался, – покаялся Мровкуб, – и сунулся в шар. Растреклятое любопытство. Решил сам достать символ свободы и полез в пещеру под горой.

Соседняя дверь скрипнула, и Оксана выглянула в коридор.

– Вы еще на площади поорите! А то не все слышали.

– О таком можно и поорать, – сообщил архивариус. – В сфере огневик.

Глаза бывшей защитницы округлились.

– Если это шутка…

– Какой там, – отмахнулся Мровкуб. – Так даже в гильдии Синей Небывальщины не шутили. Думал огневики, крепко-накрепко зачарованные, остались только в императорском зоопарке, а остальные уже давно вымерли. Но нет!

– Эрлик говорил, что артефакт под надежной охраной, – вспомнил я.

На лестнице скрипнули половицы, и мы разом обернулись. В пустом пролёте покачивались засохшие цветы в вазе. А над ними из картины выглядывал очень подозрительный, даром что нарисованный, чародей с длинным носом и редкой бородёнкой.

– Архимаг вас разбери! – воскликнула Оксана. – Все ко мне, быстро!

Как только мы протиснулись в комнату, я снова учуял запах мяса и ко мне неожиданно вернулся аппетит. Запрыгнув за стол, я стянул остатки жаркого и, запихав в рот, начал жевать. Архивариус придвинул стул и уселся рядом.

– Я пытался обойти его. Заворожить! Незамысловато стянуть артефакт, но ничего не получилось. Как говорят таньшанские пастухи пустынных задохликов: «Голод не прокормишь, он сам тебя съест». Огневик чуть не слопал меня… – встревоженно забормотал он.

– Не велика потеря, – глухо проворчал Оливье.

– Это чудовище искажает магию, а устройство шара ему еще и помогает, – предположила бывшая защитница.

– Надо его отвлечь, – заявил Евлампий.

– Чем? – спросила Оксана. – Он отвлекается, только когда жрет, а накормить эту прожорливую бездну невозможно!

Хранитель встрепенулся, подняв печальную морду.

– Накормить можно любого, – гордо проговорил он. – Надо только знать, чем.

– А что любят огневики? – уточнил я.

– Всё! – отрезала бывшая защитница. – Главное, побольше…

Она замерла на полуслове, с тревогой посмотрев на дверь.

– Там кто-то есть, – сообщил голем.

– Простите, я так шумел, – расстроился Мровкуб. – Но как говорят в администрации чистилища: «Не каждый день открывается вот прям такое!».

Оксана подняла руку и громко вскрикнула:

– Хотели застать меня врасплох?

Скакнув через всю комнату, она распахнула дверь и выпрыгнула в коридор. Вспышка света резанула по глазам, а из-за грохота заложило уши. Я всё еще продолжал жевать, но от неожиданности чуть не выронил последний кусок мяса изо рта.

Архивариус кинулся следом за бывшей защитницей.

– Оглушение. Чары небесной легкости, – затянул привычную песню Евлампий.

Он продолжал перечислять творимые заклятья, а шум в коридоре уже стих. Я привстал.

– Сиди! – посоветовал хранитель.

– Там еще сильные возмущения, – поддержал Евлампий.

Я отмахнулся. Сколько можно мною командовать? Тем более, когда так любопытно. Высунувшись из-за двери, я удивленно охнул. Двое незнакомых магов висели под потолком, безвольно опустив руки и смешно растопырив ноги.

Оксана все еще крутила в руках крошечную косточку, похожую на двузубую вилку, а Мровкуб недовольно морщил брови.

– Ты могла их растворить, – сурово проговорил он.

– Поделом, – бросила бывшая защитница. – К магам жалости не питаю.

– Это незаконно, – начал голем, но хранитель его перебил.

– Чего рассусоливаете? Ждёте, когда сюда примчится весь магистрат? Бежим!