Тридцать один. Огневик

С нашей экипировкой пришлось повозиться. Мало того, что тяжелую клетку вытаскивали из трюма по частям, иначе она застревала в люке. Так её потом ещё надо было собрать обратно. Зафиксировать стенки и дверь. Привязать силки. Закрепить широкие колеса с особыми зацепами. За два часа работы под непрекращающиеся вопли хранителя, я так вымотался, что будущий поход казался последним в жизни. Еле доперев тяжелый мешок с эльфийскими желудями, я с трудом сгрузил его на пол клетки и вздохнул.

– Земля! Земля! – оповестил Чича с мостика.

– Вот и приплыли, – потёр руки Оливье. – Если бы я не торопил, так бы и возились до праздника урожая.

Я по инерции кивнул.

– Подойдем поближе, загрузимся в клетку, и пусть нас гремлин прямо в ней и переносит, – предложил незаметно подошедший архивариус.

Я схватился за голову, чтобы снова не кивнуть. Надо взять себя в руки. Остров Божественного бутерброда это не Тролляндия. Он только издалека похож на тропический рай.

– Чича, подведи нас ближе к берегу, – попросил я.

Вроде не громко, но боцман услышал.

– Так точно, капитан!

– Что, ожил, блохастый? – переспросил хранитель.

– Сам ты блохастый, – сквозь зубы проворчал я.

– О как, огрызается, – удивился Оливье. – Почаще работать надо, так и с жизнью расставаться передумаешь.

– Безделье вносит разлад в любое плохо организованное существо, – важно добавил голем.

Я не слушал, зачарованно разглядывая остров. В прошлый раз видел его только издалека, но вблизи он производил ещё большее впечатление. Вздымался над головой как огромный дом. Нижний этаж занимали лианы, гибкие стволы переплетались с корнями следующего слоя земли. Над толщей камней, кустов и травы поднимался новый этаж, за ним ещё один и еще, пока цветущие ярусы не перекрывали голубое небо. Испугавшись шхуны, гарцующие среди деревьев рогачи, похожие на оленей в лохматых шубах, скрылись в чащах.

– Надо все еще раз обсудить, чтобы установить, как будем действовать. Юноша, думаю…

– Довольно! – закричал хранитель. – Капитошка, кидай всех в конуру и на берег!

Я не успел вмешаться, как гремлин подхватил нас с Мровкубом и сунул в клетку. Волшебная сила захлопнула решетчатую дверь и понесла нас в сторону суши. Божественный остров заманивал яркими цветами и сочными изумрудными листьями. Заросшие джунглями скалы распахнули дружелюбные объятия. И я всё никак не мог поверить, что среди такой красоты нас поджидают невидимые опасности.

Клетка впорхнула под заросли перевитых плющом лиан, разметав крупные толстые листья, и приземлилась, ударившись колесами об твердую почву.

– Поехали! – скомандовал Оливье.

Я с тревогой огляделся.

– Чего молчишь? Передавай приказ! Гомункул не гремлин, он меня не слышит! – буйствовал хранитель. – Нам в самый центр и низ острова.

– Давайте двигаться, – предложил я. – Оставаться на месте опасно.

– Да, да, вы правы, юноша, – пришел в себя архивариус. – Как говорил королевский скороход Таньшана: «Кто спешит, даже от смерти убежит», хотя умер он очень рано…

Мровкуб скрестил руки на груди, а потом резко взмахнул ими, отталкиваясь от невидимой преграды. Клетка со скрипом сдвинулась. Колеса медленно вращались, втыкаясь зацепами в скрытый травой грунт.

Со свисающих до земли ветвей, облепленных огромными оранжевыми цветами, за нами наблюдали маленькие красные глазки. Их россыпи злобно зыркали из-за листьев пока опасливо, но уж слишком плотоядно. Скоро голод победит осторожность, и они попробуют решетку на прочность. Надеюсь, у них не хватит сил.

– Кто это? – прошептал я.

– А! – отмахнулся Оливье. – Живоеды.

Они что любят только свежатину или очень-очень быстро лопают? Уточнять, чтобы не подвела пресловутая храбрость, я не стал, и на всякий случай отодвинулся подальше от решеток.

Затихшие при нашем незваном появлении джунгли оживали. В зарослях ревели и рычали пока ещё невидимые звери. Хрустели, трещали и стрекотали мелкие букашки. А безобидные, по мнению хранителя, живоеды решили познакомиться поближе и вытянули к нам толстые, гибкие ветви. На концах извивающихся отростков, под красными глазками причмокивали слюнявые пасти.

– Ты говорил «А»? Это не «А». Это «Аааа…»! – затараторил я.

– Жуткий оборотень напугался стебельков? Они нам не навредят, – бросил Оливье.

– У них мягкие зубы, – поддержал голем. – Закаленный металл, усиленный обороняющими заклятьями, ни в жизнь не перекусят.

– Да? – взвизгнул я, когда одна из лиан вцепилась в крышу повозки и обняла склизкой пастью железные прутья. – Мне сразу полегчало, – пробормотал я, отвернувшись от сочащегося густого сока.

– Берите пример с Семисветских стражей заката, – посоветовал, не переставая махать руками архивариус. – Они говорили, что: «Самая достойная храбрость ничто, по сравнению со спокойствием и уверенностью!».

– И где они сейчас? – всё еще хмурясь, уточнил я.

– Погибли во время стодневного прилива.

– Зато спокойно и с уверенностью, – пробормотал я.