Тридцать один

— Кого как. — промычал дядя. — Кого за поводок, кого за бороду!

— Полностью разделяю ваш подход. Ирония помогает нам мягче реагировать на негативные жизненные ситуации. — согласился Мровкуб. — Но один юмор, к сожалению, не позволит нам выбраться.

— Точно. — согласился Оливье. — Давай, заморыш, освобождайся быстрее.

— Отвязываться? — испуганно переспросил я.

— Живо! — повысил голос дядя.

Я начал распутывать узел. Пальцы дрожали, отказываясь повиноваться. Зачем мне отвязываться, неужели нельзя без этого. Я не хочу остаться здесь.

— Да не мандражируй, ты первый вылетишь отсюда!

— Вперед ногами! — подбодрил Евлампий.

Я злобно зыркнул на голема. От него, такое пожелание особенно неприятно услышать. Весь такой серьезный и напряженный. Судя по каменному выражению лица, готовится прочесть некролог.

Справившись с веревкой, я вопросительно посмотрел на дядю. Вместо ответа, он протянул руку.

— Хватай за левую! — скомандовал он, обращаясь к архивариусу. — А ты ногами отталкивайся! — добавил он, повернувшись ко мне.

Я попытался. Получалось не очень.

— Что ты лягаешься! — вскипел Оливье. — Отталкивайся говорю, будто плывешь!

Я старался. Распластавшись между дядей и архивариусом, я дергал ногами, пытаясь никого не задеть.

Мне удалось. Один раз. Второй.

— Давай! — крикнул дядя.

Они резко дернули меня за руки, и я полетел в открытую учителем дверь.

Хотя Оливье орал, чтобы я не шевелился, мое тело самостоятельно, на инстинктах, изогнулось и распластало конечности. Я ударился об дверное полотно и плашмя упал в проем. Не смог пролететь в него и застрял в прозрачной липкой субстанции, загораживающей Фейри Хаус.

— Меня не пускает! — пожаловался я, пытаясь отлепиться от склизкой поверхности.

— Ты муха. — философски заметил Евлампий. — Ты застрял в паутине и чем сильнее будешь дергаться, тем быстрее прибежит паук!

— Какой паук? — завопил я. — Не надо паука!

Я перестал освобождаться и застыл.

— Что делаешь? — взревел дядя.

— Ничего! — ответил я.

— Крысеныш! Ты должен привлечь внимание, попробуй просунуть руку.

— А паук?

— Какой паук? Якорь тебе в заливное! Пихай руку!

— Я не могу.

Меня схватили за лодыжку. Я взвизгнул и лягнулся свободной ногой.

— Юноша, прошу вас поосторожнее, я всего лишь пытаюсь закрепить веревку у вас на щиколотке.

Я перестал болтать ногой. Уж кто-кто, а архивариус страха у меня не вызывал.

— Толкай правую руку. — распорядился Оливье у моего уха и надавил на плечо.

Сначала, сквозь липкую завесу проскользнул палец, а потом и вся ладонь. Только дальше, как мы не упирались, как не толкали, рука не лезла.

— Ладно. Так сойдет. — сдался дядя.

— Что дальше? — спросил я.

— Мы выберемся, если кто-нибудь с другой стороны, потянет тебя за руку.

— Прошу прощения, за свою безмерную любознательность, но как все это выглядит из Фейри Хауса? — вмешался Мровкуб.

Оливье усмехнулся.

— Его рука. — кивнул он в мою сторону. — Торчит посреди поляны, из воздуха.

— Тогда. — заметил архивариус. — У меня есть сомнения, что за нее решится кто-нибудь тянуть.

— Если только укусить. — меланхолично добавил голем.

Я вздрогнул.

— А другого способа нет?

— Можем вытащить туда, другую часть тела. — зловеще проговорил Оливье.

Я замотал головой.

— Тогда помалкивай и шевели пальцами. Маленькие феи умом не блещут, может заинтересуются.

— Совершенно верно. В младенческом возрасте феи обладают легким нравом. Им присуще непомерное любопытство, подвижность и склонность к экспериментам. К тому же, они обладают большим запасом неизрасходованной магической энергии.

— Слышал? — рявкнул дядя. — Шевели лапами!

Я заработал пальцами, сжимая и разжимая их в кулак.

Постепенно, феи выбрались из своих укрытий и приблизились. Их оказалось несколько сотен. Обратив внимания на мою руку, они бросили катание на одуванчиковых семянках и порхали вокруг, пока самая смелая не села на указательный палец. За ней бросились остальные.

— Щекотно. — пожаловался я.

— Лучше терпи. — посоветовал Оливье.

Он не стал добавлять про последствия. Я сам догадался.

Феи, так облепили мою руку, что я не мог ее разглядеть.

— Как заставить их тянуть? — спросил я, стараясь не шевелиться.

— Юноша, в данной ситуации, есть несколько приемлемых вариантов. — встрял архивариус.

Дядя, отчего-то не велел ему заткнуться. Я обернулся. Оливье настороженно смотрел в темноту. Мровкуб тоже замолчал, прислушиваясь.

— У меня неприятное ощущение, словно я съел что-то не то за завтраком. — тихо проговорил он.

Я тоже почувствовал, как сжимается желудок.

Вдалеке раздался странный звук. Вроде, кто-то провел по стеклу, когтями.

Меня передернуло. Горло высохло, а внутри похолодело.

— Вы сказали, что здесь нет магии! — напомнил Евлампий.

— Я сказал, что она здесь не действует. — ответил Оливье.

— Почему же, я чувствую сильное магическое возмущение? — возразил голем.

— Потому, что нас заметили. — севшим голосом сказал дядя.

Мне стало не по себе. Я понял, Оливье боится.

Скрежет приближался. Темнота оставалась непроглядной.

Я обернулся к двери. Спасение совсем рядом.

Феи все еще игрались с моей рукой, но тянуть не собирались.

Лязг когтей резал уши, продолжая нарастать.