Тридцать седьмое полнолуние

Помедлив, Таня наклонилась над лейтенантом. Руки она держала за спиной, сцепив пальцы в «замок». На красном лице Сайгара выделялись белки, полускрытые веками. На подбородке слюна смешалась с пылью. Было невыносимо противно, но Таня все-таки потянулась – не размыкая сцепленных рук – и потрогала сердце. Живое. Теплое. Сердце испуганно трепыхнулось от ее прикосновения.

Как, оказывается, просто. Все равно что раздавить таракана – мерзко до тошноты, но зато он больше не будет шевелить усами и бегать.

Выпрямилась, брезгливо тряхнула руками.

– И что теперь?

Пес качнул головой в сторону заката. Туда уходила заиндевевшая тропа. Местами она поблескивала ледком, отражая алое небо.

– Ладно, – сказала Таня. – Извините, а у вас случайно расчески нет?

Пес улыбнулся уголками губ. По щеке пробежала дрожь, точно мышцы сопротивлялись непривычному движению.

– Жаль.

Она уже шагнула на тропу, когда в спину прилетел вопрос: «Почему ты его не убила?» Оглянулась. Пес задумчиво смотрел на лейтенанта, лежащего на дороге. Сайгар не шевелился, но сердце его, оправившись от испуга, билось ровно.

– Зачем? – Таня пожала плечами. – Если бы я его убила, он бы оказался прав. Не хочу.

Когда через несколько шагов Таня снова обернулась, Пса уже не было. Не было и автомобиля, и даже дорога стала другой – две накатанные колеи среди распаханного поля. Черную промерзшую землю заносило снегом.

Таня посмотрела вперед: тропа сворачивала и уходила в сторону леса, проваливаясь в сугробы.

Глава 21

Казалось, л-рей совсем не удивился. А вот старик застыл в нелепой позе над свернутой палаткой.

– Юджин, ты его тоже видишь? – спросил Дёмин.

– Вижу. – Старик выпрямился, обхватив ладонями поясницу. Метнулась тень, и Ник вздрогнул, обманувшись. – Пес?!

– А я думал, глюки. Тогда пошел, Яров, на… – выматерился л-рей. Все так же ровно, без интонаций, только губы его неприятно дернулись.

– Встань, – велел Ник. – Я не хочу убивать тебя так, из кустов.

Л-рей не пошевелился. Спросил:

– У тебя крыша поехала? Лечиться надо.

– Пистолет заряжен боевыми. Снят с предохранителя. Я могу выстрелить в любой момент. А где твои Псы? Почему не охраняют тебя?! – Ник не выдержал, сорвался на крик и тут же прикусил изнутри щеку.

– Успокойся, мальчик, – презрительно сказал Дёмин. – На хрена тут Псы? Ты меня все равно не убьешь.

Л-рей так и сидел, обхватив колени. В свете фонаря белели бинты на запястьях.

– Уверен? – Ник выпрямил руку. Теперь дуло смотрело прямо на Дёмина.

– Абсолютно. Пробовали уже одни такие.

Мушка, поплясав, успокоилась в прорези прицела. Странно, но рука совсем не дрожала.

– Именно такие? Как я?

– Заткнись, – процедил Дёмин. – И пошел вон!

Чувствуя тяжесть оружия в руке, Ник произнес – роняя такие же тяжелые слова:

– Я – самое большое искушение л-рея. Самое страшное. Хуже чем…

У Дёмина по лицу прошла судорога – как в тот миг, когда он считал Псову печать.

– Я – о-рей!

Охнул старик.

– Надо было убить меня первым, – сказал Ник. – Как Иволгу.

Л-рей молчал, сжав побелевшие губы.

– Ты дурак, Дёмин. Ты так ничего и не понял. Убить я тебя могу. Освободить могу. А все почему? Если бы Псы решили иначе, если бы тогда кто-то из нас оказался в другом месте – я бы стал тобой. Л-реем. Это был жребий! Случай! Ты или я. На выбор. Кому с Псами ехать, а кому…

Ник видел, как л-рей вскочил и размахнулся, но не попытался закрыться, только перехватил пистолет, чтобы не сорвался палец на спусковом крючке. От удара отбросило на спину. Левая половина лица налилась горячей болью.

– Врешь! – крикнул Дёмин.

Ник встал, провел языком по зубам. Вроде целые, но губы кровоточат.

– Зачем мне врать? Я все равно пришел убить тебя.

– Стой! – Мирский вклинился между ними.

– Отойди, Юджин! – велел Дёмин, но старик только качнул головой.

Сказал, глядя Нику в глаза:

– Я не понимаю, что здесь происходит: за что ты хочешь его убить, почему? Но у меня никого нет, кроме этого мальчика. Собираешься стрелять? Сначала придется в меня.

В кустах зашумело, метнулась тень. Георг справился профессионально: заломил Юджину руку, ударил, и старик упал, задыхаясь.

– Ты, ублюдок! – крикнул Дёмин.

– Тихо! – Леборовски пододвинул ногу к горлу Мирского. – Его-то Псы не защитят.

Старик поднял голову и просипел:

– Матвей. Солнце.

– Вижу! – Л-рей кинул взгляд через плечо.

Алый диск почти канул за горизонт.

– Действительно, пора заканчивать этот цирк, – сказал Георг и буднично добавил: – Холодает. Ник, стреляй, и пойдем.

Он произнес это так просто, что Ник машинально поднял руку с пистолетом. Снова заложило уши. Он видел, как что-то крикнул Юджин, но не слышал. Шевельнулись губы у Дёмина; лицо у него было не испуганным, а очень злым. Ник дернул головой, и звуки прорвались:

– …если я лягу?

– Что? – не понял Ник.

Дёмин пнул спальный мешок, тот развернулся.

– Лягу, говорю. Не помешает?

Он спятил?

– Стреляй, Ник! – крикнул Георг.

Л-рей действительно лег, навзничь. Нашарил очищенную стариком ветку и взял ее в зубы. Закрыл глаза.

– Стреляй, – повторил Георг. Даже руку протянул, чтобы коснуться пистолета, но тут же отдернул.

– Что это значит? – спросил Ник. – Юджин!