Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается

– По-моему, это не кинжал, – сказал он. – Это скорее нож для разрезания страниц в книгах. В наше время книги продаются с уже разрезанными страницами, но еще недавно каждая страница соединялась со следующей, так что читающему приходилось разрезать бумагу специальным инструментом.

– Интересно, – заметила Ариель.

– Это как посмотреть, – проговорил Ишмаэль. – Не представляю, для чего нам здесь этот предмет. К берегу нашего острова не прибило еще ни одной книги – бури просто-напросто рвут книги в клочья.

Клаус сунул руку в карман и дотронулся до спрятанной там записной книжки.

– Никогда не знаешь, не подвернется ли вдруг книга, – заметил он. – Мне кажется, это орудие стоило бы сохранить.

Ишмаэль вздохнул и посмотрел сперва на Клауса, потом на девочку.

– Что ж, я не намерен тебя принуждать, Ариель, – заключил он, – но на твоем месте я бы бросил эту дурацкую вещь в сани.

– Я убеждена, что вы правы, – отозвалась Ариель. Она кинула на Клауса извиняющийся взгляд и положила деревянный нож на сани рядом с пропеллером, а вперед вышел толстенький человек с загорелым лицом.

– Фамилия – Шерман, – сказал он и слегка поклонился в сторону Бодлеров. – А я нашел терку для сыра. Чуть пальца не лишился, пока отбирал ее у крабов!

– Ну и незачем было стараться, – проговорил Ишмаэль. – Терка для сыра не слишком нужна, когда нет сыра.

– Тереть кокос, – вставила Солнышко. – Очень вкусный торт.

– Торт? – подхватил Шерман. – Черт возьми! Вот было бы вкусно! С тех пор как я здесь, у нас десертов не бывало.

– Сердечное из кокоса слаще десерта. – Ишмаэль поднес к губам раковину. – Я, разумеется, не стану вас принуждать, Шерман, но считаю, что лучше будет терку выбросить.

Шерман сделал глоток из своей раковины, а затем, не поднимая глаз, кивнул.

– Хорошо, – сказал он.