Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается

Ко вкусу севиче надо привыкнуть, иначе говоря, первые несколько раз, когда вам приходится есть это блюдо, вам оно не нравится, и, хотя Бодлерам уже приходилось его есть (мама обычно приготовляла его на кухне бодлеровского дома, отмечая начало крабового сезона), оно не стало их любимым блюдом, а уж тем более не о нем они мечтали в качестве первой трапезы после кораблекрушения. Когда я, например, не так давно потерпел кораблекрушение, мне посчастливилось быть выброшенным на борт судна, где я имел удовольствие ужинать жареной бараньей ногой с полентой[46] на сливках и еще фрикасе из маленьких артишоков, за этим последовал мягкий сыр гауда с жареным инжиром, а напоследок я получил свежую клубнику в молочном шоколаде и наломанные медовые соты. Я счел это лучшим противоядием после того, как меня болтало и швыряло в штормовых водах, точно тряпичную куклу, в исключительно бурном заливе. Но Бодлерам пришлось взять в руки миски с севиче, а также странного вида деревянные столовые приборы, похожие на вилку и ложку одновременно, которые им протянула Пятница.

– Мы называем их «махровые ложки», – объяснила Пятница. – В колонии нет настоящих вилок и ножей, потому что их можно использовать как оружие.

– На мой взгляд, это разумно, – сказал Клаус, хотя про себя подумал, что вместо оружия можно использовать почти все, если быть в воинственном настроении.

– Надеюсь, вам понравится, – сказала миссис Калибан. – Другого блюда из сырых морепродуктов, пожалуй, и не приготовить.

– Нетак, – буркнула Солнышко.

– Моя сестра, можно сказать, повар, – объяснила Вайолет, – она могла бы готовить для обитателей колонии кое-какие японские блюда, если бы имела васаби.

Младшие Бодлеры кивнули, догадавшись, что Вайолет спросила про васаби не только потому, что оно позволило бы Солнышку приготовить что-нибудь приемлемое – слово, означающее здесь «не только севиче», – а еще и потому, что васаби, похожее на хрен и часто используемое в японской кухне, еще является и одним из редчайших защитных средств против медузообразного мицелия. А поскольку Олаф рыщет где-то поблизости, Вайолет думает о возможных мерах, какие следует принять, в случае если грибок будет выпущен из водолазного шлема.

– У нас тут нет васаби, – сказала миссис Калибан. – У нас фактически нет никаких специй. Их никогда не выносило на прибрежную отмель.

– А если бы и вынесло, – быстро добавил Ишмаэль, – мы, я думаю, отправили бы их в чащобу. Желудки наших колонистов привыкли к пресному севиче, и мы не хотели бы раскачивать лодку.

Клаус взял в рот ложку с севиче, попробовал и поморщился. Согласно кулинарным рецептам севиче принято мариновать, добавляя специи, что придает блюду непривычный, но нередко восхитительный вкус. Но без специй здешний севиче смахивал на нечто вынутое изо рта у рыбы.

– Вы едите севиче три раза в день? – спросил Клаус.

– Конечно нет. – Миссис Калибан засмеялась. – Нам скоро надоело бы, правда? Нет, мы едим севиче только во время ланча. Каждое утро на завтрак у нас салат из водорослей, а на обед – неострый луковый суп с небольшим добавлением полевых трав. Такая пресная пища может наскучить, но если запивать ее сердечным, то будет вкуснее.

Мать Пятницы сунула руку в глубокий карман своего белого одеяния, достала три большие раковины, переделанные во фляги, и протянула каждому Бодлеру по раковине.

– У меня есть тост, – предложила Пятница, поднимая кверху свою раковину.

Миссис Калибан подняла свою, а Ишмаэль, поерзав на глиняном кресле, откупорил свою.

– Превосходная мысль, – проговорил он, широко- широко улыбаясь. – Выпьем за бодлеровских сирот!

– За Бодлеров! – подхватила миссис Калибан, поднимая кверху раковину. – Добро пожаловать на остров!

– Надеюсь, вы останетесь здесь навсегда! – воскликнула Пятница.