Тридцать восемь сантиметров

Он медленно клюет карточкой грязное и поцарапанное стекло монитора. Медленно, как старатель, промывающий пятую тонну пустого песка в надежде на то, что вот сейчас блеснет крупинка золота. Я беспокойно заглядываю за его плечо. Пять минут из полутора дней утекли безвозвратно.

– Нет, не то, – халдей бормочет себе под нос, – не то, это шестой, угу. Не то. А! Третий стол. Вот, третий стол, Девятнадцать пятнадцать. Заказ: салат, фалафель, белое вино.

– Фалафель, мек? – меню не сильно питательное на мой взгляд. Его величество сдох бы на такой диете.

– Да, зеленый фалафель. Мы добавляем туда зелень и…

Я прерываю его жестом. Вся рецептура, включающая в себя древнее масло для жарки, грязные от жира вытяжки и тараканов на кухне уже сложилась в моей голове. Я рассматриваю выделенный красным прямоугольник на экране. Время девятнадцать пятнадцать, третий стол, салат, фалафель, белое вино один бокал. Все. Пять миль Флай-роуд меньше суток на поиски иголки в стогу сена. Моему разочарованию нет предела. Что же я могу вытянуть из этой информации? Что? Где ты Марта Фойгт?

– Была у нас, наверное, час, судя по заказу, – мой верный Санчо Панса продолжает бессмысленно мне помогать. В ответ, я ободряюще хлопаю его по плечу.

– Ты – гений, мек! Я поговорю с твоим хозяином, что бы тебе подняли зарплату, ты достоин большего.

– Спасибо, мистер, – он глупо хлопает ресницами. А я машу ручкой и расстроено направляюсь на свою пятимильную Голгофу. За стеклянной дверью маячит деревянный крест в виде Трабанта Рубинштейна.

– Тут еще! – радостно кричит из темноты он, – Слушайте, мистер! Есть еще кое-что!

– Что? – я останавливаюсь в дверях, он что-то вспомнил и, судя по виду, существенное. Сегодня я катаюсь на американских горках, меня мотает по трассе, вызывая то восторг, то тошноту. И главное в это деле, по мнению моего невозможного толстого друга не обделаться от восторга.

– Она еще заказывала кофе, его нет в заказе. И доплатила наличными.

– Наличными? – в моей голове начинает вертеться хилая идея. Что-то неуловимое, что я пока не могу поймать. Я возвращаюсь к экрану. Наличными. Она доплатила наличными. За кофе, которого нет в заказе. Наличные. Монеты, филки, башли, капуста, бабки, хрусты. Я верчу это все в голове. Кинула на блюдце для чаевых пару монет за кофе. Надо соображать быстрее. Заплатила наличными. Я почти вижу, как блестят на старом фаянсе деньги: два фунта двадцать пять пенсов монетами. На экране по-прежнему горит красным прямоугольник и счет: салат, фалафель, вино. И тут, я, наконец, ловлю свою неопределенную мысль за хвост и спрашиваю:

– Мек, а чем она заплатила за салат?

– Картой, мистер, – я задумчиво смотрю в его пустое лицо. Официант чешет лоб.

– Картой, мек? Картой! Слипы остались? – он смотрит на меня в недоумении. – Данные карты остались у вас?!

Он молчит, соображая.

– Данные ее карты у вас остались? – мягко говорю я выделяя каждое слово, чтобы он понял. Попутно пытаясь сконструировать дальнейший план действий. Мои надежды повисают в секундной тишине.

– Да, данные карты можно посмотреть в программе.

– Ты знаешь анекдот про девочку и бидон, мек?

Бидон, я произношу на русском, и он отрицательно мотает головой. Мама сказала в бидоне. Кажется, речь шла о сметане и плате за нее. Два фунта двадцать пять пенсов на блюдце для чаевых. Я смеюсь, все наши тайны можно просто подсмотреть в программе.

– Нет, мистер. А про что там? – интересуется мой собеседник. – В анекдоте?

– Не бери в голову, смотри мне данные ее карты, – из моего кармана появляется двадцатка, он ее заслужил, чемпион.

ЭлБиДжи, Марта Фойгт, последние четыре цифры карты пять четыре три семь. Я старательно записываю под его диктовку.

– Восемнадцать фунтов пятьдесят пенсов, за весь заказ, – продолжает собеседник и устало замирает, сегодня он превзошел себя. Я награждаю его за труды и отчаливаю, сейчас мне необходимо все обдумать и сделать пару звонков.

***

– Говорю тебе, последние четыре цифры: пять четыре три семь.

Старый Рубинштейн кашляет в трубку.

– Нам это скажут только по запросу. Ты же знаешь порядок. Пишем докладную на графиню, три – четыре дня, потом запрос в банк. Нет, это невозможно.

– Моз, мне нужно сейчас. Мы уже близко, – я рассматриваю часы на панели своего деревянного Мессершмидта, начало восьмого. Банки уже закрыты. Он вздыхает и просит меня подождать полчаса. Которые я провожу, наблюдая, как в «Рио Бланку» набиваются местные пьяницы. Две. Нет, три сигареты и тикающие на панели часы. Из дверей ресторана вылетает первый набравшийся посетитель. Возможно, одновременно с ним так же вылетают миллионы бедолаг по всему миру. Он растерянно садится на грязном тротуаре, а потом встает, держась за стену и, покачиваясь, уходит.

Наконец телефон пиликает. Пришло сообщение, а следом звонит окаменелость.

– Макс, я сбросил тебе выписку по ее карте. Это было нелегко. Представь у нашего директора филиала ЭлБиДжи тоже ишиас! Не, ну ты понимаешь, что это может значить?

– Ему нужно прикладывать теплые камни к заднице?