Тридцатилетняя война

Вести из Пильзена больше встревожили Прагу, а не Вену. В богемской столице опасались национального восстания; как ни странно, именно боялись, а не надеялись на то, что оно произойдет. При императорском дворе попытались скрыть информацию или по крайней мере минимизировать ее значение[1015]. Тем не менее она заставила императора поторопиться с принятием окончательного тайного решения. 24 января 1634 года он поставил подпись на декрете об увольнении Валленштейна[1016] и сразу же попросил графа Галласа посоветоваться с Пикколомини насчет того, как лучше брать генерала — живым или мертвым[1017].

В то же самое время Валленштейн при посредничестве Франца Альбрехта Саксен-Лауэнбургского прорабатывал возможности сближения с Арнимом и Бернхардом Саксен-Веймарским. Он хотел воспользоваться клятвой верности, данной в Пильзене, пока она еще не остыла, но не решался присоединиться к ним, надеясь, что они тоже пойдут ему навстречу и проделают хотя бы полпути. Его колебания дали Пикколомини и Галласу время на то, чтобы отшлифовать свои планы.

Валленштейна в Пильзене окружали истинные его оруженосцы и преданные солдаты, и брать его там было крайне рискованно. Кроме того, и для императора, и для молодого венгерского короля было исключительно важно не допустить раскола в армии, который мог бы привести к гражданской войне в Богемии. Армию следовало полностью отрезать от Валленштейна, в противном случае все рухнет.

В начале февраля среди офицеров пошли слухи: Валленштейн собирается стать королем Богемии, сделать Людовика XIII римским королем, отдать курфюршества Саксонию, Баварию, Майнц и Трир Францу Альбрехту, Бернхарду Саксен-Веймарскому, Арниму и маршалу Горну, объявить Галласа герцогом Мекленбурга, Пикколомини — герцогом Милана, Трчку — герцогом Моравии и отрубить голову Альдрингеру[1018]. Искусная ложь замутила головы офицеров, посеяла сомнения в здравом уме Валленштейна; ее скорее всего запустил внешне благопристойный, внушающий доверие и дипломатичный Октавио Пикколомини[1019].

И в начале же февраля Валленштейн решил действовать. «Нельзя терять ни минуты, — писал Франц Альбрехт Арниму. — Все готово». Он, наверно, имел основания так думать. Валленштейн и его команда все еще ничего не заподозрили, а Галлас даже поддержал идею договориться с Арнимом[1020]. Протестанты тем не менее продолжали колебаться, в то время как слухи в Пильзене уже раскалили обстановку. Слуга Трчки отказал в приеме францисканским монахам, презрительно буркнув, что его хозяин — примерный лютеранин. 15 февраля ночью Пикколомини тайно исчез из города, и никто не знал, куда он делся. Сам Валленштейн опять засомневался в своей неуязвимости. Он снова послал гонцов, приглашая к себе главных офицеров. Альдрингер сказался больным, и к нему отправили Галласа[1021]; на встречу не явились оба. Не пришел и Пикколомини. 18 февраля Франц Альбрехт признался в возможности раскола в армии. «Им придется уступить, или их сломают, — писал он Арниму. — Им придется заплатить за то, что они с Альдрингером… Большинство офицеров здесь, и они согласны»[1022]. Это была неправда. Чуть более тридцати офицеров явились на вторую встречу к Валленштейну, и почти все они жутко нервничали и задавали вопросы. Франц Альбрехт написал свое послание 18 февраля и в тот же день обратился к Бернхарду Саксен-Веймарскому с просьбой немедленно идти в Пильзен. Он опоздал: 18 февраля декретом императора, дошедшим до самых отдаленных аванпостов армии Валленштейна, всем офицерам приказывалось подчиняться только Галласу.

20 февраля в Пильзене состоялась вторая встреча. Валленштейн принял полковников в спальне, а потом попросил их удалиться с Трчкой и Иловым. Его дипломатичные и красноречивые соратники добились от офицеров лишь обещания оставаться с генералом только в том случае, если он не предпримет ничего во вред императору, но даже и с такой оговоркой некоторые из них отказались подписывать какие-либо письменные гарантии[1023].