Тридцатилетняя война

Последующий период характерен деградацией и армий, и государств, участвующих в войне. Солдатчина стала, с одной стороны, чуть ли не единственным шансом чувствовать себя человеком. Молодые крестьяне резонно полагали, что чем выращивать хлеб и становиться жертвой разбойников в мундирах, лучше самому отнимать и нагибать, потому в наемники шли с охотой. С другой стороны, выросло уже целое поколение не видевших ничего кроме войны. Никакой садизм уже не выглядел патологией. Насилие становилось все более остервенелым, а часто уже просто бессмысленным. На веру всем было плевать: все равно протестантскую коалицию возглавлял католический кардинал, а армии пополнялись пленными. Многие раза два-три успевали сторону сменить. А чо такого. Как-то «католический» полк взбунтовался против мессы: там не было католиков. Военные стали самостоятельным сословием, которое ничего не делало, кроме как терзало остальных. Генералы уже боялись возможного мира: они не знали, что делать с ордой вооруженной гопотемы под их началом. Но заменить гопотему было некем. Кстати, даже смерть в бою на тот момент была чуть ли не подарком и легким концом. Статистически, на тот момент гибель в результате применения оружия – это процентов 15 смертности солдат. Остальное – болезни, голод, несчастные случаи и не связанный напрямую с боевыми действиями криминал. Средний срок жизни солдата составлял 3—4 года, если не случалось какой-то специфической острой ситуации, типа крупного сражения или эпидемии, которая могла выбить половину армии за год. Грязная вода, очень плохое снаряжение. Попробуй переночевать в продуваемой дырявой палатке зимой. Там, конечно, не Сибирь, но полноценная минусовая температура со снегом и ветром. И так месяцами, и еще идти куда-то и стрелять в кого-то.

Война заходила в тупик, сняв сливки после Нердлингена, имперцы уже не могли развивать наступление, а шведы в свою очередь едва могли держать фронт, к тому же, саксонцы ждали любого случая соскочить и выйти из войны вообще. У Иоганна Георга страна лежала в развалинах, а сам он хотел уже просто сидеть дома и тихо спиваться. В общем, позиции протестантов были крайне шаткими. В итоге саксонцы таки дезертировали, подписав сепаратный мир с империей. И тут же обнаружили, что сбежали с войны на войну. В этот момент Ришелье решил, что клиент созрел. В 1635 году французы официально объявили войну Испании, после чего император нагнул Саксонию на участие в войне на своей стороне. Так что старый политический проститут Иоганн Георг Саксонский опять не ушел от участия в чужих разборках. Полигон окончательно оформился, новых серьезных участников вступать в войну не будет, но французы дадут войне импульс еще на 12 лет.

Французы столкнулись с имперцами в Лотарингии. Крупных сражений не случилось, но стороны остались друг другом впечатлены. Франки решили, что с ними воюет толпа вооруженных вшивых бичей. Имперцы полагали, что против них сражаются конкретные петухи – в том смысле, что галльские и расфуфыренные. Для них парадный вид и общий лоск неприятеля выглядел полностью дико. Галуны, перья, доспехи сияют. Впрочем, это была Тридцатилетка, так что французов быстро привели к общему виду. Вообще, крупных битв долго не было. В стране, где ничего не купить за деньги и не отнять потому, что все уже куплено или отнято, вообще сложно воевать. Так что шли бесконечные малопродуктивные осады, да маневры. С французами голод и чума расправлялись быстрее имперцев.

Жак Калло, «Дерево повешенных». Наверное, самое известное изображение Тридцатилетки.