Тридцатилетняя война

Как ни странно, де Бек (командир не пришедшей помощи) сумел обеспечить очень результативную «посмертную медицину», собрал остатки бежавших с поля брани, сколотил новую армию взамен битой, и вообще сделал так, что никаких объективных выгод французы особо и не извлекли.

Но Рокруа стало символом крушения испанской империи, психологической точкой перелома. Французы разбили испанскую «дрим-тим» в открытом бою. Хотя объективно Испанию сломала не эта битва, а целая серия поражений на суше и на море, расстроенные финансы и проч. и проч., но символ, символ. Простите, сеньор, это испанская терция. Защищающиеся на голом чувстве собственного достоинства испанские пехотинцы заслужили свое бессмертие.

Кстати, раз уж заговорил о Конде. Этот парень запомнился не только Рокруа. Он же – настоящий автор мема «Бабы новых нарожают». Произошло это в 1644 году при Фрайбурге, когда он дрался с баварскими имперцами. Те настреляли огромное количество французов (суммарно иногда пишут про 15 тысяч потерь за три дня, но применительно к поздней Тридцатилетке это невероятно, такие цифры следует читать просто как «до хрена и больше»), и когда Конде сказали, что может, не стоит продолжать в таком стиле, он заявил, что в Париже за ночь столько же настрогают. «Кондеевская трехрядка», кстати, принесла успех: в какой-то момент баварцы от такой войны истомились, растратили боеприпасы и свалили, несмотря на соотношение потерь примерно 4:1 в свою пользу. Ну, а «бабы новых нарожают» – это следует понимать «парижские».

В рамках Тридцатилетней войны второй Брейтенфельд и Рокруа значили крушение надежд Габсбургов на победу в войне. До конца оставалось еще пять лет, но тут уже было очевидно, что надо прикончить войну, пока война не прикончила империю.

Дожить до рассвета

После Рокруа и Брейтенфельда-2 на фоне общего истощения страны император изо всех сил стремился к миру. Беда в том, что, как и всю дорогу, монарх был лишь одним из игроков среди этой громадной усобицы. Стороны грядущего мирного конгресса ни на грош не доверяли друг другу, причем даже в рамках каждой коалиции. То те, то другие, то третьи выставляли новые условия, требовали дополнительных гарантий, поэтому конференция никак не могла собраться. К тому же, император хотел в последний момент все-таки усилить свои позиции на переговорах, и ради этого бросил войско Галласа в глубокий марш в сторону Балтики. Если бы имперцами командовал какой-то действительно хороший полководец, все еще могло кончиться хорошо, но армией руководил алкорыцарь Галлас. Торстенссон вдребезги и напополам расколотил его, и тут уже чаша терпения императора переполнилась: шнапс-генерала ушли в отставку. Тем временем, снова попытавшуюся влезть в войну (уже на имперской стороне) Данию принудили к спокойствию, и в итоге в декабре 1644 года конгресс все-таки открылся.

Протокольные вопросы утрясали несколько месяцев. Люди вообще не особо торопились. Перемирия на время переговоров не заключалось, поэтому все время возникали какие-то проволочки, когда одна из сторон ожидала, что вот щас придут отличные новости с поля боя. Правда, чаще всего новости приходили одна другой унылей. К тому же, сто тридцать пять дипломатов имели свои капризы, чаще всего – скверные характеры и редко когда – благоустроенные головы. Мало того, делегаты от одной страны (!) не всегда ладили между собой. Французские послы Месм и Сервьен больше времени и усилий тратили на переругивание между собой, чем на отстаивание позиций Франции. ЧСВ у обоих было толще, чем негритянская мамаша, поэтому главным дипломатом французов был на самом деле воюющий в поле маршал Тюренн, без его побед переговорщики Людовика вряд ли чего бы добились. Два голландских посланника тоже друг друга не любили, принадлежали к конкурирующим партиям, но предпочитали помалкивать и тихо делать свою работу. Их все подозревали в тайных манипуляциях и таки были правы. Для полного счастья, почти год (!) не могли согласовать кандидатуру имперского посла. Тот незнатен, этот нехорош. В конце концов, сошлись на фигуре толкового и выдержанного Траутмансдорфа, но его еще дождаться надо было.

Отдельно долго и сложно утрясали повестку дня. 25+ лет уже прошло, а в Священной Римской империи, напомню, за тысячу разных правителей было, и из них сотни, наверное, три было тех, кто реально чем-то правили. Не говоря о внешних державах. Все считали, что другие их хотят кинуть (и были правы). Все хотели компенсаций землей и деньгами. Как тараканы из всех щелей повылезали даже те, кто имел какие-то довоенные претензии – ну, кто дожил. К тому же, за десятилетия войны накопилось множество фактических переделов земли, много какие титулы и владения уже успели унаследовать, в общем, черт бы ногу сломал. Переговорный процесс выглядел примерно так.