Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648

Главным препятствием на пути обращения Чехии в католичество была нехватка священников, необходимых для выполнения столь колоссальной задачи. Иезуиты наводнили страну своими крестоносцами, но так и не смогли заполнить брешь, оставленную изгнанием кальвинистских, лютеранских и утраквистских пасторов; зачастую покладистые протестантские священники соглашались стать католиками, чтобы сохранить свои приходы, и потребовались годы на то, чтобы справиться с нарушениями, вызванными подобной практикой. Пасторам приказали отослать прочь своих жен; многие даже не потрудились выполнить приказа, а другие просто называли жен «домработницами» и продолжали жить с ними, шокируя всю округу. В одном случае викарий-утраквист на допросах упорно утверждал, что он католик, но продолжал проповедовать еретические догматы утраквистов и совершать причастие под обоими видами. Карафа мог бы сколько угодно метать громы и молнии, но все напрасно; только время и увеличение числа местного духовенства могли бы в конечном счете излечить зло. В отдаленных районах протестантизм открыто исповедовали по крайней мере в течение еще одного поколения, он упорно цеплялся за жизнь и порой вовсе не умирал, сохраняясь в виде тайной народной традиции.

Обращение Чехии завершило ее политическое подчинение и навсегда положило конец яростным религиозным распрям, которые терзали страну на протяжении прошедшего века; а принудительное возвращение церковных земель довершило экономический крах. Второе и третье сословия чешского парламента – мелкое дворянство и купечество – ослабели. Фердинанд, вернув духовенству его место в сейме, потерянное во время Реформации, создал видимость представительного правления при полной уверенности в том, что это будет правление его собственной церкви и его собственной высшей аристократии.

В Моравии, где кардинал Дитрихштейн заручился поддержкой иезуитов и капуцинов, переход в новую веру происходил также быстро и успешно. Крестьяне не так цеплялись за свою религию, как в Чехии, и после того, как протестантское дворянство было примерно наказано, а анабаптисты выдворены из страны, церковь практически не сталкивалась с оппозицией.

С Силезией и Австрией обошлись несколько лучше, чем с Моравией и Чехией. Курфюрст Саксонский, отвоевывая Силезию для Фердинанда, обещал ей свободу вероисповедания, и хотя бы тут Фердинанд сдержал слово. Тем не менее он настоял на безоговорочном возвращении всех церковных земель и наводнил страну миссионерами-иезуитами. В то же время он постепенно подавлял свободы силезского сейма. Права на споры и протесты были ограничены настолько резко, что один из делегатов с горечью заметил: он мог бы не мучиться и не ехать в Бреслау (Вроцлав), потому что ему дешевле было сказать «да», не выходя из дома.

Из Австрии были высланы протестантские пасторы и учителя, а придерживаться реформированного вероисповедания разрешалось только узкой группе привилегированной знати. Даже в 1628 году Карафа жаловался на то, что пасторы по сию пору творят свои «мерзости» в частных домах под прикрытием этих попустительств, и Фердинанд, несомненно, был бы рад любому предлогу для их отмены.

Одной Венгрии удалось сохранить нетронутыми религиозную свободу и политические привилегии. Имея у границы такого грозного защитника, как Габор Бетлен, венгры могли уверенно рассчитывать на более благоприятное отношение. Являясь буферной зоной между Европой и турками, Венгрия (то, что от нее осталось после 1526 года) была слишком ценной, чтобы грубо с ней обращаться, и над нею одной реял флаг свободы, установленный у внешней границы империи Габсбургов.

В то же время Фердинанд изменил традиционную структуру габсбургских владений, заменив прежнюю идею семейной конфедерации концепцией первородства в своей собственной династии. Эрцгерцоги предыдущего поколения умерли бездетными, оставив Фердинанда и его брата Леопольда единственными представителями австрийской ветви. Если бы не противодействие Леопольда, Фердинанд объединил бы под одним руководством весь южный блок территорий от Тироля до Венгрии, образовав единую монархию. Младший эрцгерцог с дальновидностью, вызванной не только завистью, отговорил его от поступка, который мог только разозлить германских князей. Фердинанд уступил. Его брат и наследники брата отныне получат Тироль, в то время как Австрия, Венгрия, Штирия, Каринтия, Карниола (Крайна)[44], Богемия (Чехия), Моравия и Силезия целиком перейдут к его старшему сыну и будут передаваться его потомкам по прямой линии. Для того чтобы консолидировать эту территорию, он реорганизовал имперскую администрацию, централизовал почтовую систему и даже произвел некоторые улучшения в запутанной и разрозненной финансовой системе наследственных земель.