Триггер. Как далеко ты можешь зайти?

— Да, я хотела отомстить. Раньше. Хотела найти болевую точку и сделать тебе больно. Так же, как ты мне. Но потом… Я поняла, что ты не мог этого сделать. Ты никого не убивал. И даже если так случилось, ты не хотел этого. Теперь я это знаю.

— Ну, кое-что тебе удалось, — признал он. — Боль я все-таки чувствую. Мне больно, что я тебе поверил.

— Сейчас все по-другому, — говорила она. — Я бы никогда не сделала всего этого, если бы с самого начала знала…

— Сейчас все иначе, правильно, — кивнул он. — Теперь я хотя бы знаю, что происходило у тебя в голове.

— Ну, так помоги мне, — просила она. — Ты же психолог! Раз ты можешь…

— Могу. Но не хочу. Прости. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но лучше тебе обратиться к моему отцу.

Он встал.

— Вот так просто уйдешь? — сказала она с мольбой.

Она так хотела, чтобы он остался с ней. Она хотела… Она просто хотела его.

— Да, — сказал Артем.

…Григорий вновь сидел в библиотеке, стараясь написать хотя бы несколько строк, похожих на стихи его отца. И вдруг перед ним возник Артем, со словами:

— Доброе утро!

— Опять?! — воскликнул Григорий.

— Нет-нет, — заверил Артем. — У нас с вами новый этап отношений. Значит, так: как выяснилось, я психолог. И вообще не особенно люблю поэзию. По-моему, это признак инфантилизма, легализующий возможность продолжать жить в выдуманном мире, когда тебе уже далеко за шесть лет.

— Что вам от меня нужно? Вы больной?

— Здоров, свеж, полон сил и вас сделаю таким же, — заверил Артем. — Мы с вами поработаем над тем, чтобы убрать болезненную зацикленность на отце.

— Я полицию вызову, — пообещал Григорий.

— Попробуйте. Покажем им это.

И Артем положил на стол заключение врача.

— Это вполне тянет на два года общего режима, — сообщил он. — Причинение вреда здоровью. Поверьте, я в этом разбираюсь.

— Что вам от меня надо? — повторил Григорий. Он был растерян.

— Я уже сказал, — ответил Артем. — Обычно я так не делаю, но вы — исключение. И у вас теперь только два варианта: честно попытаться вылечиться, или… или пойти под суд за умышленное причинение травм средней тяжести. Начнем завтра часиков в двенадцать. Адрес на визитке.

И он положил перед сыном поэта свои координаты. Григорий был ошеломлен:

— Зачем вам все это?

Артем доверительно наклонился к нему:

— Если честно, я просто очень хочу подмазаться к вашему дяде, чтобы он помог мне снять судимость.

— Это какой-то бред… — простонал Григорий.

Но его уже никто не слышал — Артем ушел.

Глава 22

На следующий день в двенадцать часов сын поэта сидел в кабинете психолога.

— Ваша проблема в том, — говорил ему Артем, — что вы до сих пор подсознательно не верите в то, что ваш отец мертв.

— Я не псих!

— Грань между клиентами психолога и психиатра довольно тонкая. Но пока вы у меня, а не в смирительной рубашке, можете считать, что все хорошо.

— Слушайте, я прекрасно понимаю, что папа умер, — сказал Григорий. — Все, чего я хочу, это сделать так, чтобы он не был забыт.

— Но вы же говорите о поэте, — напомнил Артем. — Все, что он успел написать, останется в этом мире. Все, что не успел — не останется. Вы серьезно считаете, что ваши жалкие потуги чего-то дописать к папиным черновикам помогут сохранить его память?

— Жалкие потуги? Раньше вы по-другому говорили.

— Раньше я притворялся и врал. Издержки профессии. А сейчас говорю чистую правду: вы хотите издать новую книгу отца, потому что для вас это будет косвенным доказательством продолжения его жизни. Ваш мозг цепляется за любую, самую маленькую надежду, чтобы доказать себе, что произошла ошибка и на самом деле ваш папа жив и здоров.

— Знаете что? — возмутился Григорий. — Можете шантажировать меня сколько угодно, но если вы меня позвали, чтобы я забыл о своем отце — лучше я в тюрьму сяду.

— Без проблем. Но для начала все-таки вспомним, о ком идет речь. Вы хорошо знали отца? Расскажите мне о самом счастливом моменте, связанном с ним.

— Просто рассказать?

— Да. Я хочу понять, кем он для вас был.

Григорий пожал плечами. Почему бы и нет? Он подумал и вспомнил свой день рождения, когда ему исполнилось семь лет. Как водится, пригласили детей — друзей именинника. Но папы на празднике не было, он появился только к вечеру. Как оказалось, он весь день искал модель самолета, чтобы подарить сыну.

— Он искал именно ту модель, о которой я говорил, — рассказывал Григорий. — Хотел сделать сюрприз.

— Но вы же не видели, как он ходил по магазинам? — возразил Артем. — Может, ваш папа ходил по своим делам, а модель была заранее куплена?

— Нет, я знаю, он полгорода объездил, чтобы найти! — настаивал Григорий.

— Постойте! А это не та модель, которую я разбил у вас в квартире?

— Та самая!

— Тогда объясните, почему этот прекрасный подарок стоял не в детской, а в папиной комнате?

Григорий взглянул на психолога с неприязнью.

— Я обязан отвечать на все ваши бредовые вопросы или можно выборочно?

— Мне не обязательно. Попробуйте ответить хотя бы самому себе.

— Вы можете мучить меня, сколько хотите. Я буду честно ходить на ваши дурацкие сеансы, но это ни черта не изменит.

— Почему же?

— Потому что вы хотите, чтобы я отказался от собственного отца.