Триггер (ЛП)

С осторожностью я достал пистолет и проверил оба туалета, заметив, как тихо здесь было. Ящик для пожертвований был вычищен, и последняя запись в книге посетителей была сделана в 2006 году. Переключив свое внимание на саму часовню, я двинулся дальше.

Половица прямо под порогом была расшатана и громко скрипела. Я перекатился на другую ногу и наклонился, чтобы осмотреть ее. Подушечкой пальца я приподнял угол и увидел, что под ним зажат кусок резины. Хм. Я ухмыльнулся. Это было то, что и я мог бы сделать. Все остальные доски были прибиты намертво, но эта и… Я опустил голову и заметил остальные. Сразу три половицы были помечены маркером. С того момента, когда зашли сюда и начали подниматься на верх им было известно, где мы находимся.

Я вытащил запасную обойму пистолета и бросил ее вперед. Ничего. Тишина.

Хорошо. Я встал и решил идти дальше.

Солнечный свет пробивался сквозь витражные окна. Христос в белом одеянии висел в центре алтаря прямо за кафедрой. Хотя место выглядело чистым и использованным, сами скамейки были пыльными, что было еще одним тревожным знаком. Это было прикрытие.

Рэйл выскочил на возвышение святилища через заднюю дверь и пожал плечами.

— Чисто, — прошептал он. Ничто из этого не казалось правильным. Мои кости ныли, предупреждая, что что-то приближается.

— Нет, здесь кто-то есть. Будь начеку.

— Слушаюсь, босс. — Он ушел.

Я обыскал комнату и ничего не нашел. Ни видимых камер, ни микрофонов, ни следов кокаина… И все же что-то здесь было не чисто; темно так, что я не мог избавится от этого. Не говоря уже о мелочах. Пыль, маркеры, устаревшие Библии.

Опустившись на скамью через два ряда от входа, я опустил голову и прошептал единственному человеку, с которым знал, как связаться — моему старому тренеру и другу.

— Где он, Лэнгли? Скажи, что я не гоняюсь за призраком.

Тяжелая рука опустилась мне на плечо, и все ужасы, которые когда-либо видел в своей жизни, нахлынули на меня одной волной. Мои пальцы впились в ладонь, оставляя кровавый след.

— За призраком не угнаться, сынок, но он может преследовать тебя.

Он встал передо мной, и от его черного костюма меня затошнило. Я не был религиозен, но это было низко. Я медленно поднял взгляд, мимо белого воротничка на нем, чтобы взглянуть на лицо, которое, как думал, никогда больше не увижу.

Это невозможно.

— Ты немного растерян, сынок.

Не может быть.

Он ухмыльнулся и потянул себя за воротник.

— Черт, как же он туго застегнут. Ты бы удивился, узнав, с какой гордостью я ношу эту вещь. — Он хихикнул. — Подумать только, все, что мне нужно было сделать, это украсть ее у какого-то чувака в Палм-Спрингс.

Огни аэропорта ослепили меня перед тем, как в поле зрения появилось уродливое лицо отца. Выражение его лица сменилось от гротескной улыбки на убийственный взгляд. Он подождал, пока офицер уйдет.

— Посмотри на меня, ты, маленький засранец. Если когда-нибудь снова решишь убежать от меня, знай, я всегда найду тебя. Я вырастил тебя. Сделал тебя тем, кем ты являешься сейчас. Ты у меня в долгу. Навечно. Ты не можешь убить дьявола, так как я и есть этот гребаный дьявол.

Мне было одиннадцать, и после недельного пребывания в комнате в подвале я больше никогда не пытался сбежать. Иногда это просто того не стоило.

Я потянулся за своим пистолетом, но заметил, что его нет.

— Ты забыл, сынок, что в своих воспоминаниях ты беззащитен. — Он поднял мой пистолет. — К тому же, за столько лет твой старик стал намного лучше обманывать свое отродье.

Он дурил мне голову. Именно так он поступил в конце, когда узнал, что Лэнгли пытался помочь мне сбежать.

Боже, как же болит голова.

Удар, удар.

Ногти вонзились в плоть еще глубже, как пила.

— Триггер? — Ее голос прорвался сквозь его власть надо мной. В оцепенении я резко обернулся и увидел, как в комнату входит Тесс.

Нет! Это, должно быть, какой-то трюк.

— Триггер? — Она начала подходить ко мне, пока не заметила моего отца.

— Простите, что прерываю, Отец, но мне нужно поговорить с Триггером. Это очень важно.

Чистая паника пронзила меня, когда я понял, что это происходит по-настоящему. Это было чертовски реально. Два моих мира столкнулись самым худшим из возможных способов. Мое сердце бешено колотилось и застряло в горле, ноги налились свинцом, в голове стоял шум, пока в пытался сформулировать какие-то чертовы слова. Я был словно в тисках. Глаза отца загорелись от возбуждения.

Черт, они, должно быть, рассказали ему о ней.

Моя слабость.