Триггерные точки: безлекарственная помощь при хронической боли

Пассивное погружение в напряжение — полностью противоположный метод. Вместо того чтобы постепенно расслабляться, что бывает очень трудно, когда стресс в разгаре, вы пассивно погружаетесь в это самое напряжение, пока оно не достигнет пика и не рассосется само собой. Этот способ родственен разным методам восстановления нормального психологического состояния, которые предлагают вам посмотреть в лицо вашим страхам и полностью испытать связанные с ними чувства. При пассивном погружении, однако, вы концентрируете сознание исключительно на напряжении ваших мышц. Оно обходит когнитивные аспекты эмоции и имеет непосредственное отношение к напряжению мышц, главному физическому симптому эмоций.

Пассивное погружение в напряжение облегчает глубокое активное снижение напряжения и является, по-видимому, самой сильной частью метода. Мой собственный обширный опыт говорит о том, что пассивное погружение быстро снимает самые интенсивные чувства гнева и эмоциональных страданий, одновременно рассеивая неконтролируемое другими способами сильнейшее мышечное напряжение. Свободные от воздействия чрезмерного и систематического напряжения мышцы менее подвержены формированию пусковых точек, и многие проблемы, связанные с болевым симптомом, разрешить гораздо легче.

Частное свидетельство

В главе 1 я вел рассказ от первого лица с тем, чтобы мой личный опыт, связанный с пусковыми точками, стал вам ближе. Я поступил так, стремясь приостановить ваше скептическое отношение к массажу пусковых точек в надежде, что вы попробуете самолечение такого рода. В этой главе я возвращаюсь к такому способу повествования и снова веду повествование о себе. У меня нет внушительных академических дипломов, которые уполномочивали бы меня рассуждать о терапевтическом использовании релаксации, но, думаю, я могу претендовать на условное право опереться на собственный опыт. Возможно, ученые будут несколько раздражены моим рассказом, но вы сами сможете решить, насколько я в этом разбираюсь.

Личный опыт ученые иронически называют «частным свидетельством». Но что может предложить наука лучшего, чем сделать выводы для себя самого и проверить, справедливы ли они? Психолог-новатор Карл Роджерс (Carl Rogers) горячо верил в убедительность личного опыта. Он говорил, что самое личное и есть самое общее, другими словами, самое правдивое, имеющее непосредственное отношение к реальности. Карл Роджерс был известен предыдущему поколению как автор сенсационного труда для психологов под названием «Терапия, нацеленная на клиента» (Client-Centered Therapy, 1951). Он предлагал терапевтам-психологам довериться клиентам в поисках их собственного пути и помогать им, всецело понимая и принимая их такими, как они есть. Он считал жизненно важным, чтобы люди научились той мудрости, которая родилась в результате их собственного опыта.

В более поздней книге «Стать личностью» (On Becoming a Person, 1961) д-р Роджерс пошел еще дальше, предположив, что вся наука придает слишком большое значение объективности, тогда как на самом деле она основана на решениях и субъективном выборе самих ученых. Он расценивал личный опыт как в конечном счете единственный источник знаний. По его мнению, личные пробы и ошибки — это и есть основа того экспериментального метода и научного доказательства, которые существуют только как информация из первых рук о наблюдениях отдельных людей. По сути дела, науку можно рассматривать как собрание личных опытов, в идеале ограниченных по масштабу и описываемых в достаточно объективных деталях, чтобы другие могли их воспроизвести и проверить (Роджерс 1961, 214–224).

Воспоминания о том, как я был актером

Полностью подписываясь под взглядами Карла Роджерса, я считаю необходимым поведать вам о моем собственном опыте методической релаксации. Во-первых, надо сказать, что мой переезд из Нью-Йорка Сити в Кентукки, о чем вам известно из первой главы, не был таким уж гладким, как могло показаться. Когда я писал, что всего лишь искал парковку для своей новой машины, это была шутка. Дело было несколько посложнее.

Лексингтону, Кентукки, предстояло оказаться временной остановкой на моем пути к успеху. Я был настройщиком, который хотел быть артистом. Или драматургом. Или профессиональным гитаристом. Или кем-нибудь еще! Я любил работать с пианино, но хотел заниматься чем-то более важным в этом мире. Беда в том, что в возрасте тридцати одного года я не знал, чего именно я хотел. Я представлял собой некую смесь всего на свете.

В течение трех лет я пытался пробиться в театр, в конце концов оставив успешный бизнес в Нью-Йорке в поисках пути к актерской карьере. Осенью 1968 года закончился сезон летнего театра в Гарродсбурге, в 50 км от Лексингтона, где я служил. После прослушивания в паре других местных театров, которое никого не впечатлило, я, не зная, что делать дальше, поехал обратно в Нью-Йорк Сити. Учитывая, что я помешался на театре только к тому моменту, когда пресытился этим городом, можно понять, что я туда не спешил.