Тригон. Изгнанная (СИ)

Но сначала нужно закончить то, что она уже давно собиралась сделать. А именно, с помощью старика Харона, попасть в Башню. То, что он единственный гоминид в Пекле, которому дозволялось беспрепятственно бывать на территории, где жили колонисты, объяснялось тем, что никто из башенцев не хотел бродить по наружному городу в поисках очередного мертвяка. Даже мусорщики чурались этой работы, и в итоге каратели решили привлечь к этому делу Силента: немого, который, как они думали, не сможет разболтать лишнего. Милитарийцы и Совет были настолько уверенны, что живущие в Пекле гоминиды безвольны и глупы, а потому неопасны, что не замечали главного. Облучённые были умны, хитры и мечтали только об одном — жить не хуже людей!

Когда тележку, наконец, перестаёт трясти, Тилия с облегчением понимает, что они только что въехали на бетонный пол самого нижнего, седьмого уровня. Без проблем преодолев пункт пропусков, старый Харон, как ни в чём не бывало, продолжал мычать что-то себе под нос, неторопливо толкая свой тоскливо-поскрипывающий обоз. Впервые увидев этим утром этого немощного, сгорбленного старика, Тилия засомневалась, а сможет ли он провести её в Башню, но вслух выражать свои опасения не стала. Кто она такая, чтобы сомневаться в этом немом гоминиде, согласившемся помочь. Или сомневаться в целительнице, спасшей ей жизнь.

Стоит только почувствовать, что они больше не двигаются, а Харон не напевает свою заунывную мелодию, Тилия затаив дыхание ждёт, что вот сейчас её выволокут на свет грозные милитарийцы и пройдутся по ней кевларовой дубинкой. Но прислушавшись, понимает, что вокруг всё по-прежнему спокойно, а в следующую секунду морщинистая рука разгребает грязные тряпки и она, наконец, получает долгожданную свободу.

Не теряя времени выбирается из своего временного убежища, и впервые оказавшись в Зале Топки, с опаской озирается по сторонам. Хотя она никогда не опускалась до седьмого уровня, Тилия была наслышана об огромных кремационных печах, которые в самого утра и до позднего вечера, выполняли возложенную на них миссию, выбрасывая в воздух клубы смердящего дыма и серый, словно грязный снег пепел, со временем оседающий на плоских крышах наружного города.

Тилия настолько заворожена зрелищем того, как из нутра единственной в этот ранний час рабочей печи с жутким воем вырываются оранжевые языки пламени, словно живое дышащее существо, требующее новой жертвы, что вздрагивает, когда её касается дряхлая рука старика. Мыча и указывая скрюченным пальцем куда-то вглубь, освещённого лишь отблеском огня, помещения, Харон манит её за собой. По пути им то и дело попадаются ровные ряды узких, металлических столов с инструментами: кусачками, топорами, молотками, ножами, — и Тилия всякий раз отводит взгляд, стараясь не думать об их предназначении. Старик Харон толкает почти невидимую дверь и, шаркая ногами, отступает назад, и она с опозданием понимает, что дальше сама по себе.

Когда полутёмный коридор, с одиноко-повисшей над потолком лампочкой заканчивается, Тилия оказывается в уже знакомом помещении с огромными колоннами и сиротливо стоящими в ряд кватромобилями. Именно здесь всего двумя неделями ранее она осознала, что её жизнь уже не будет прежней. Карателей вокруг не видно. Приблизившись к металлической двери, ведущей на лестницу, она с замиранием сердца вводит четырёхзначный код. Цифры, что ранее, не скрываясь, на её глазах набирал милитариец, засели в мозгу навечно. Каратель был уверен, что та, которую им поручили сопровождать, больше никогда не вернётся в стены Башни.

«Как же он ошибался!» — усмехается Тилия, когда на панели наконец загорается долгожданный зелёный индикатор и раздаётся призывный щелчок отпираемого замка. Она, прислушиваясь к тишине вокруг, всякий раз опасаясь нарваться на патруль карателей, переступает порог и тихо притворяет за собой тяжёлую дверь. Кто бы мог подумать, что спустя столько времени она снова будет ступать по этим бетонным ступеням и слушать монотонное эхо шагов. Только это будет уже не та испуганная девчонка с дрожащими коленками и взмокшими от страха ладонями. Той Тилии уже давно нет. Сейчас она другая: лекарь, боец, убийца!