Тригон. Изгнанная (СИ)

Именно по этой причине уже более двух сотен лет в колонии людей кремировали сразу же, как только до милитарийцев доходила информация об очередном умершем. Мусорщики под бдительным присмотром карателей забирали мёртвые тела, предварительно упаковывая их в огромные чёрные мешки, и увозя вниз. Там их ждали сжигатели и огромные печи.

Когда-то Башня имела семь уровней, но население росло и умерших становилось так много, что самый нижний уровень отвели под место, прозванное Топкой. Кремирование стало обязательным условием для всех без исключения. Отец говорил, что это самое правильное, что мог предпринять Совет, не совершая ошибок прошлого, когда умерших закапывали в землю и каждый год подносили дары в знак того, что о них помнят и скорбят.

Но никто не мог вообразить того, что принесёт с собой война!

Многие плотины были разрушены и миллионы тонн не сдерживаемой ничем воды, хлынули в города, сметая всё на своём пути и обнажая могилы. Мир погряз в эпидемиях. Миллиарды людей погибали не только от оружия, радиации и голода, но и от заразы, выпущенной стихией на свободу. Пережив всё это, новое поколение стало куда более осмотрительным.

Дождавшись пока дрожь в, не привыкших к тяжёлому труду, руках утихнет, Тилия критически окидывает взглядом место преступления и добавляет последние штрихи: вынимает почти невесомое оружие, которым был убит гоминид и, отбросив его подальше, чтобы после забрать с собой, прикрывает разящей вонью одеждой рану на могучей шее. Если всё получится, стервятники примутся пировать прежде, чем появятся соплеменники здоровяка и возможно птицам повезёт, и они не сдохнут от яда.

«Скорее всего, — задумчиво бросает она последний взгляд на неподвижное тело и пускается в обратный путь до лагеря, — отрава не проникла глубоко. Кровоток остановлен, а значит и яду не пробраться дальше по телу. Хотя проверять я бы не стала. Кто знает, что ещё могли придумать учёные Нового Вавилона?»

Когда измотанная, она, наконец, возвращается в лагерь, солнце уже переваливает за западную стену и лагерь накрывает долгожданная, приносящая прохладу тень. В полутёмной хижине никого, пара наполненных до краёв вёдер сиротливо стоят у входа, дожидаясь её прихода. И она долго и тщательно трёт себя мокрым куском грубой ткани, раз за разом окуная ту в нагретую за день воду.

Когда на пороге появляется Рука, Тилия первая подаёт голос, кивком головы указывая в сторону клинка, металл которого хищно поблёскивает на заправленной чёрной шкурой лежанке:

— Я принесла твоему другу его оружие.

На обратном пути у неё было достаточно времени, чтобы убедиться, что идеально-ровные заточенные края лезвия, способны рассечь не только кожу, мышцы и сухожилия, но даже при желании разрубить кость. Отсутствие накладок на плоском металле рукоятки и лёгкость, могло значить только одно: это оружие использовалось лишь для метания.

Тилия ждёт, что Рука начнёт отрицать выдвинутое ею предположение в дружбе с убийцей эука, но та лишь рассеяно кивает, думая о чём-то своём.

— Как Като? — вновь обращается она к мельтешащей перед глазами гоминидке, со стоном удовлетворения, наконец, растягиваясь на своей лежанке. И только услышав имя мальчика, та выходит из задумчивости.

— Лучше. Галия ему что-то дала, чтобы он пока не просыпался и не чувствовал боли. Его сильно приложили по голове, и она говорит, что это самое плохое.

— Он обязательно поправиться, — успокаивает её Тилия, видя подавленное состояние собеседницы. — У Галии золотые руки, она обязательно поставит его на ноги.

— Я вот всё думаю о сестре… Что, если она вот так же ворует еду и расплачивается за это?

— Может всё не так плохо?

— Не будь идиоткой, Бледная! — отмахивается Рука, тяжело опускаясь на свою лежанку напротив. — Вспомни хотя бы того пожирателя с заточенными зубами.

— Раньше таких называли каннибалами, — задумчиво отзывается Тилия, вспоминая острозубого, от одной мысли о котором её передёргивает.

— В Гнезде полно тех, кому надоели крысы и змеи, но с таким я ещё не сталкивалась. Думаешь, этот вешал себе на шею чужие клыки просто так? Точно тебе говорю. Он пожиратель! Знаешь, что про таких говорят те, кто приходит из других городов? Что пожиратели ничего кроме человеческого мяса в жизни не ели! С самого детства они только и делают, что жрут друг друга, — огромные глаза гоминидки горят от возбуждения. — А ещё есть Таны. Поверь на слово, в Гнезде я видела, на что они способны. Всё, что их волнует, это как набить пустое брюхо и дожить до нового дня, когда они смогут снова рыться по помойкам в поисках объедков с Термитника. Они убивают друг друга, если чуют угрозу, разрывают плоть голыми руками. А теперь представь, что за барьером живут все эти твари. Моей сестре просто неоткуда ждать помощи.

— Ну и что же ты предлагаешь? — смотрит на гоминидку Тилия, с тяжёлым вздохом принимая вертикальное положение в ожидании продолжения. Она уже поняла, что этот разговор Рука начала не просто так.