Трильби

Эта песня, примыкающая к жанру баллады, очень древнего происхождения. Мелодия ее напевалась еще во времена крестовых походов, имя Мальбрука упоминается и раньше во французском героическом эпосе и в пасторалях басков. Шатобриан, известный французский романтик, в книге «Путешествие в Иерусалим» утверждает, что песня была занесена в Европу со времен крестовых походов, что она арабского происхождения и что герой песни — французский крестоносец по имени Мамброн.

Новое рождение песни связано с периодом войны Франции с Англией в начале XVIII века. На старый, знакомый мотив французские солдаты сложили шуточную песенку о своем победителе в битве при Мальплаке — английском полководце Мальборо, переименовав его на французский лад в Мальбрука. Позднее появились и другие варианты, где более акцентированы не насмешка, а трагические настроения. Песни о Мальбруке пользовались успехом и распевались в Англии и Франции. Английские мемуаристы свидетельствовали, что моряки Кука с этой песней на устах высадились в Австралии. Дэвид Грехем Эди, исследуя историю песни, установил, что в 1781 году кормилица дофина в присутствии королевы Марии-Антуанетты, баюкая ребенка, пела эту песню как колыбельную. Королеве понравилась мелодия, и она сама на придворном концерте в Версале исполнила песню. Благодаря этому песня стала модной и проникла во все знатные дома, но все же осталась народной любимицей и в годы революции. Ее напевали и Жан-Поль Марат и Наполеон.

Дюморье обнаруживает исключительное знание музыки, подробно описывая, как должно передавать нарастание и смену настроений, как пользоваться тембром голоса, чтобы песня имела драматический эффект. Он говорит, что задушевность, богатство модуляций, передача всех движений души — подлинная сфера настоящего певца. Он утверждает, что исполнение народных баллад и песен требует не меньшего разнообразия оттенков, не меньшего мастерства, чем исполнение классических партий.

Всем романом опровергается утверждение автора об отсутствии у Трильби данных стать певицей. Наоборот, с первого же появления Трильби отмечается удивительная напевность и глубина ее голоса. Трильби знает, что у нее редкой красоты голос, что она должна петь, об этом ей говорили еще до Свенгали. Недаром своим голосом она почти зачаровала борющуюся с ней за Билли миссис Багот, — миссис Багот и вспоминает о ней как о сирене. Итак, ссылки на гипноз, под которым Трильби пела, — это скорее обыгрывание модной темы, модного увлечения той поры, чем принципиальный мотив романа.

Характерно, что до Трильби у Свенгали была другая ученица — Онорина. Сколько он над ней ни бился, ее пение было механичным и не могло удовлетворить требовательного Свенгали. У Трильби прекрасные природные певческие данные, в каждой произнесенной ею фразе сквозит чувство, у нее богатый интонациями, проникновенный голос. Задачей Свенгали было только развить эти способности, развить музыкальный слух Трильби. Работая с ней помногу часов в сутки, Свенгали усовершенствовал ее голосовые данные и слух, приучил ее держать такт, соблюдать мелодию. Дело тут не в гипнозе, а в труде Трильби и ее учителя. Характерна такая деталь: умирающая Трильби, выбрав для последнего пения не что-либо простое, а «Impromptu» Шопена, сама говорит, в каком духе она будет петь, сама отбивает такт головой и, окончив петь, оценивает свое исполнение: она знает, что спела хорошо. Из множества случаев, отдельных штрихов очевидно, что Трильби слышит свое пение, а не является музыкальным ящиком, как ее называет Джеко. И недаром роли гипноза в истории Трильби не придает серьезного значения лирический герой романа — Таффи Уинн.

Гипноз, при помощи которого будто бы раскрывается сокровенный талант Трильби, — не более как сказочный мотив романа. В этой теме переосмыслены и перефразированы сказочные сюжеты о волшебниках и чародеях. Гипноз, при помощи которого Свенгали подчиняет себе волю Трильби, — новый вариант сказочного околдования принцессы. Но принцесса у Дюморье — в этом и заключается реализм его трактовки темы околдования — всего лишь прачка и натурщица. Колдун, или волшебник, — Свенгали, который овладевает принцессой, пленяет ее и, в отличие от сказочных колдунов, сам гибнет и губит ее. В отличие от сказки, слава и богатство не приносят счастья ни плененной волшебником красоте, ни самому чародею — ее тюремщику.

Интересен в этой связи и сложный, противоречивый образ Свенгали. Воздавая должное Свенгали-музыканту, тонко понимающему гармонию звуков, живущему искусством, Дюморье в то же время осуждает Свенгали за эгоизм, за самомнение и самовлюбленность. Эти качества его характера типично буржуазные, недостойные художника. Хотя лично Свенгали не корыстолюбив, но у него есть другие пороки, свойственные буржуазии: жажда успеха, славы, эксплуататорские замашки.