Трильби

«Мой дорогой, дорогой Таффи, это мое прощальное письмо. Я уезжаю совсем, чтобы положить конец этому несчастью, в котором виновата я одна!

В ту самую минуту, когда я сказала Билли „да“, я поняла, какую глупость я совершила, и с тех пор мне было стыдно за себя. Я провела ужасную неделю, поверьте мне. Я знала, как все это может обернуться.

Я страшно несчастна, но гораздо меньше, чем если бы он, женившись на мне, потом сожалел об этом и стыдился меня; а это неминуемо случилось бы, хотя, возможно, он никогда не показал бы этого, ведь он такой добрый и хороший, настоящий ангел!

К тому же я никогда не смогла бы быть леди, конечно нет! Хотя, кажется, мне полагалось ею быть. Но, по-видимому, все в моей жизни сложилось неудачно. Раньше я над этим не задумывалась, но все равно теперь ничего уже нельзя изменить.

Бедный мой отец!

Я уезжаю вместе с Жанно. Я постыдно забросила его. Теперь я надеюсь это исправить.

Вы не должны пытаться выяснить, куда я уезжаю; я знаю, что если я попрошу, то ни вы, ни кто-либо другой не станет этого делать. Вы сами понимаете, мне было бы еще тяжелей!

Анжель знает; она обещала никому не говорить. Мне очень хочется получить от вас хотя бы строчку. Передайте ей, она перешлет мне.

Дорогой Таффи, после Билли я люблю вас и Лэрда больше всех на свете. До встречи с вами я не знала, что такое счастье. Вы сделали меня другим человеком — вы, и Сэнди, и Маленький Билли.

О, какое это было чудесное время, хотя оно и недолго длилось. Мне его хватит на всю жизнь. Итак, прощайте. Никогда, никогда я вас не забуду и остаюсь неизменно любящая, ваш навсегда верный и преданный друг

Трильби О'Фиррэл.

Если когда-нибудь все утихнет и успокоится, я, может быть, вернусь в Париж и снова увижу вас».

Бедный Таффи долго сидел над этим письмом, он читал его и перечитывал по крайней мере раз шесть. Затем он поцеловал его, вложил обратно в конверт и запер в ящик. Он чувствовал, какая глубокая, неизбывная тоска скрывалась под почти банальными строками.

Таффи понимал, насколько сдержаннее, чем другие женщины при подобных обстоятельствах, была Трильби, детски непосредственная и импульсивная в обычных проявлениях дружбы. Он написал ей нежное, длинное, ласковое письмо и переслал его, как она велела.

Лэрд тоже послал ей большое письмо, полное выражений преданной дружбы и искренних пожеланий. Оба писали, что они надеются на скорую встречу, когда пройдет первая горечь ее страдания, и верят, что старые, дорогие для всех отношения восстановятся.

После этого, унылые и подавленные, они отправились в кафе «Одеон», где молча позавтракали хорошим омлетом и запили его стаканом крепкого вина.

В этот вечер они засиделись допоздна за чтением. Без Маленького Билли, такого прекрасного слушателя, разговор как-то не клеился — иногда двух человек недостаточно, чтобы составить веселую компанию.

Внезапно они услышали, как кто-то с грохотом взбегает по темной лестнице; дверь распахнулась, и в комнату, как смерч, ворвался задыхающийся, обессиленный Билли, почти потерявший от волнения дар речи.

— Трильби! Где она?.. Что с ней?.. Она убежала… О! Какое письмо она мне написала!.. Мы должны были обвенчаться… в посольстве… моя мать… она вмешалась… и этот проклятый старый осел… эта скотина… мой дядя!.. Они были здесь! Я все знаю… Почему вы не заступились за нее?..