Триллион долларов. В погоне за мечтой

Когда улицы снова стали ýже и они наконец въехали в деревню, сотни людей выстроились вдоль дороги, хлопая в ладоши, пуская воздушных змеев. На поле Джон заметил палатки и карусели, которых не было еще утром. Народное гуляние, наверняка в его честь. Как будто он совершил нечто такое, за что его полагается чтить.

В холле виллы их ожидал стол с бокалами шампанского и большая пыльная бутыль в стеклянном охладителе.

– Мы позволили себе, – пояснил Кристофоро, – устроить для вас маленький праздник. То есть в первую очередь заботился обо всем Эдуардо.

Джон озадаченно кивнул, и у него возникло ощущение, что в жилах у него вместо крови бегают муравьи. Он смотрел, как наполняют бокалы, и больше всего ему хотелось убежать куда-нибудь, катать белье или развозить пиццу.

Альберто Вакки поднял бокал. В окно через балюстраду прямо на него упал последний солнечный луч, и пузырьки в нем стали похожи на жемчужины.

– Хотелось бы мне сказать, – заявил он, – что мы купили эту бутылку к вашему рождению и хранили ее до сегодняшнего дня. К сожалению, это не так, я купил ее только на прошлой неделе. Но она одного возраста с вами, Джон, – шампанское, которому двадцать восемь лет, одно из лучших, которое можно купить за деньги. À votre santé![20]

Весь вечер Джону казалось, будто он играет в каком-то странном фильме. Эдуардо помог ему правильно надеть фрак, и он буквально испугался при виде вызывающей почтение фигуры в зеркале. Но когда его затем представили целому ряду изысканных мужчин в похожих костюмах и женщин с головокружительно аристократической внешностью – даже Марко и другие телохранители были одеты в дорогие костюмы, – он порадовался, что одет столь же изысканно, как и остальные.

И позже, когда пианист и два других музыканта со всем старанием исполняли спокойную фоновую музыку, а все стояли, держа в руках бокалы и маленькие тарелки с закусками, и разговаривали так, словно завтра такой возможности не будет, Джон чувствовал себя словно под микроскопом. Мужчины громко смеялись его шуткам, женщины с ослепительными улыбками демонстрировали ему декольте – и все только потому, что он богат. Каждый, с кем он разговаривал, совершенно очевидным образом пытался произвести на него впечатление, завоевать его симпатию, и все только потому, что у него больше денег, чем у любого на этой планете.

Никто из присутствующих здесь людей шесть недель назад, когда он голодный, замерзший, с десятью центами в кармане шел по Нью-Йорку, не удостоил бы его и взглядом. А ведь изменились только его одежда, стрижка и число на счету в банке.

Ну ладно – числа на двухстах пятидесяти тысячах счетов.

– Каково чувствовать себя триллионером? – поинтересовался мужчина лет пятидесяти в костюме с воротником из леопардового меха и с кольцом с сапфиром размером с бычий глаз, который, если Джон ничего не перепутал, был известным продюсером.

– Мне тоже хотелось бы это знать, – признался Джон. – Я имею в виду, что могу наесться лишь досыта, надеть брюки лишь один раз… Но вообще-то я думаю, что у меня слишком много денег для одного человека.

Почему-то это оказалось не то, что хотел услышать этот человек.

– Вы притворяетесь скромником, синьор Фонтанелли, – заявил он, критически оглядывая Джона. – Но меня вам не обмануть. Видит Бог, я разбираюсь в людях.

Джон посмотрел ему вслед, когда он смешался с толпой гостей, и спросил себя, существуют ли люди, рассматривающие его не только как потенциальный источник кредита, а считающие его кем-то вроде идола. Самый богатый человек в мире… Если он не счастлив, то такого понятия как счастье не существует. Примерно такой девиз.

– Интересно, каково же чувствовать себя триллионером? – поинтересовалась женщина, волосы которой были сильно начесаны, а платье было впереди очень закрытым, зато на спине красовался такой вырез, что и придумывать почти ничего не оставалось. Она была дочерью крупного промышленника, замужем за сыном другого крупного промышленника, который на другом конце зала как раз флиртовал с черноволосой фотомоделью.

– Так же, как миллиардером, – с вежливой улыбкой ответил Джон. – Только в тысячу раз лучше.

Она обвела кончиком языка приоткрытые губы.

– Это звучит безумно волнующе. Наверняка у вас есть и потрясающая коллекция марок, столь же богатая, как и вы, не так ли?

Боже мой!

– Мне очень жаль, – поспешил заверить Джон, – но если я решу приобрести таковую, вы узнаете об этом первой, синьора.

Он поспешил удалиться. В туалете он встретил Эдуардо, который причесывался, и рассказал ему об этом. Тот усмехнулся его отражению в зеркале и сказал лишь:

– Смотрите, как бы она не выяснила, где находится ваша спальня.

– Серьезно? Я имею в виду, что ее муж стоял сантиметрах в двадцати от нас…

– И подъезжал к другой женщине, спорим? Я слышал, что у таких людей это обычное дело. Так что не переживайте.

Вернувшись в салон, он заметил, что она исчезла, ее долго не было, а в какой-то момент она появилась снова и казалась несколько растрепанной. Джон вспомнил совет Эдуардо и попытался не обращать внимания.

Был на празднике и министр финансов.