Трилобиты не виноваты

– Не надо было сразу убегать, – страдал Изя. – Надо было забрать Эньку. Кто их знает, этих родственников. И Мурка наверняка там где-то бродит, нас ищет.

– Мы чудом спаслись, а ты сожалеешь об этих неразумных животных! – возмутился Шумар.

– Это неразумное животное нас спасло, между прочим! – заметил Пип. – Если бы Эня не позвал родственников, нас бы уже допрашивали в тюремных подвалах Красных Рыцарей. Тебе это надо? Изя, прекрати истерить, как перед линькой. Эню забрала родня, он будет с ними счастливее, чем с нами. И возможно, ты о нём ещё сто раз услышишь, потому что насколько я понял, Эня не из тех, кто сидит и тихо решает дифференциальные уравнения. А Мурка не пропадёт. На обратном пути пойдём мимо и подберём.

Пип совершенно не собирался возвращаться по прежнему маршруту, это считалось нарушением одного из правил деятельности оперативных групп. Но надо же было утешить Изю. Пип не чувствовал себя виноватым – группа уцелела в сложнейшем испытании, посторонние элементы – Эня и Мурка – тоже живы, так что же горевать? Кстати, куда это их занесло?

Глубина стала заметно больше, дно опускалось. Вокруг чернели какие-то совсем древние рифы – кораллов нет, только столбики строматолитов, охапки строматопороидей да неряшливые кучи кремнеземных губок. Подножие рифов было мертвое и твердое, как камень. Существа, создавшие эти рифы, явно были живыми тысячи тысяч поколений назад. На дне копошилась какая-то мелочь, вылавливая из ила кусочки съедобного детрита. От избытка интеллекта мелочь явно не страдала. Унылое место. Или это кажется в темноте?

Осветитель на глабели Пипа почти погас – разрядился. Пип отклеил его и выкинул – глабель от него очень чесалась.

– Дождёмся нормального света и осмотримся, куда мы попали.

Всем спать. Парабар на вахте. Так что усилитель защитного поля я не ставлю – надо экономить, а то разрядится. А все наши базы мы уже проскочили, и подзарядить его негде.

Парабар устал от форсированного броска гораздо меньше, чем остальные – всё-таки он был отличный пловец, самый лучший, правильно его Пип поставил сторожить. Но сидеть в темной воде скучно. Хотелось посмотреть, где это они очутились. Парабар выкопал из песка выброшенный Пипом осветитель, он ещё слабенько светился, совсем еле-еле. Ну и ладно, Парабар не собирался читать при его свете, он только немного погуляет. Совсем рядом, чтобы не оставлять группу без присмотра.

Сначала Парабар, как положено по инструкции, обплыл лагерь по окружности – получилась не окружность, а дуга, потому что группа расположилась рядом со стенкой рифа. Потом повторил, только дугу взял пошире. Ничего и никого. Глупо торчать тут и любоваться на спящего Изю, если можно произвести разведку вон в тех симпатичных пещерках. Острое рыльце Парабара чуяло интересненькое. И он решился. Быстро, чтобы не передумать, вплыл в один тёмных проход, замер, принюхался. Ничем особо не пахло. Но место странное. Парабар принял его за рифы, но рифы обычно располагаются в верхних водах.

Или когда-то эти воды были верхними, а потом дно опустилось? Такое бывает, в Япетусе немало затопленных мёртвых рифов на больших глубинах. Парабар был из глубоководных трилобитов и детство до поступления в школу Игрек провёл глубже, чем Пип и Изя, так что таких «бывших» рифов навидался.

Но эти какие-то очень древние. И строили их не кораллы и не мшанки.

Губки? А может, это вообще каменные пещеры? Вот же явный камень.

А это круглое, покрытое чёрноватым налётом, это что? Как будто лава текла и вздулась пузырём. И почему здесь никого нет? Таких тёмных и необитаемых рифов он не видел никогда. Может, здесь есть что-то вредное для жизни? Парабар отклеил осветитель (тот уже совсем зачах) и активировал Силу, направил её в глаза. Сила у него была слабенькая и странная – делала весь мир радужным. Сразу же непроглядно чёрный коридор засиял нежно-лиловым, на стенке обнаружились светящиеся синие завиточки – ага, это окаменевшие ракушки древних эпох, когда рифы были живыми. А это что поблёскивает? Парабар поплыл дальше, любуясь разноцветными чертогами, в которые его Сила превратила чёрный скучный коридор. Ага, вот тут блестит ещё больше – это же обсидиан, вулканическое стекло. Значит, он прав, и это не просто рифы, а рифы, смешанные с застывшим каменным нутром вылкана. Кружева мшанок и ошмётки губок вплавились в черно-лиловую стекловидную массу, которая выплеснулась из вулкана много поколений назад. А может, много эпох? Сейчас Парабар не чувствовал вулкана, даже спящего, хотя обычно распознавал их Силой очень хорошо – как что-то ярко-алое и в середине белое и пульсирующее.

Поскольку Парабар смотрел одновременно и вперед, и назад, и вверх, и вниз, то заблудиться он не боялся и попасть в засаду тоже. А там что?

Боковой коридорчик сиял какими-то непонятными огонёчками.

Непонятно, что это – какие-то окаменелости совсем древних эпох, а дальше небольшой тёмно-бордовый зал… ой! Парабар затормозил.