Трилобиты не виноваты

– Балда неграмотная! Ученые считали, что до Конца Света письменности не существовало! Что знания передавались устно! А тут вся стена исписана! Эх, а тут вот развалилась.

Действительно, часть зала словно вплавилась в блестящий камень – это лава во время извержения потекла в зал и застыла, скрывая большую часть стен, исписанных текстами.

– Во время Конца Света тектонические плиты, на которых лежит море, сдвинулись, долбанули по спящему вулкану и вызвали извержение, – сказал Парабар. – Лава хлынула во дворец, заливая роскошные залы, библиотеки, узорчатые коридоры и проходы и застывая блестящей массой. Они в панике бросились к выходам, но и оттуда наступала раскалённая смерть. «Вверх, только вверх!» – скомандовал герцог.

Раздался страшный грохот. Верхушка дворца надломилось от падающих сверху вулканических бомб, и в проломы устремились те, кто мог плавать. А лава прибывала и прибывала, выжигая сады разноцветных водорослей, посаженных для утехи герцогини, и развеселые огородики, и беседки, и кружевные кусты водяных лилий, в которых так романтично гуляла юная принцесса, когда вода только начинало светлеть. Никого не осталось, всё погибло. Воды сгинувших океанов текли над бывшим дворцом. Наверху сменились тысячи тысяч поколений. Дно медленно опускалась, дикие рифы поглотили остатки дворца и придворных садов, и не осталось и памяти о прошлом. Только непонятные буквы, не нужные никому.

– Да… – потрясённо сказал Пип. – Я просто всё увидел. Это твоя Сила, Парабар?

– Это Слово, – поправил Парабар. – Слово – самая мощная сила в мире.

– Надо скопировать письмена, – сказал Шумар. – Я их еле ощущаю, очень уж давно написаны.

– А как? Срисовать? Пять линек тут сидеть будем. И таскать потом с собой пластины с записями очень удобно – при нападении какой-нибудь хурдии она к тебе, а ты её книжечкой – хрясь!

– Ай, Пип, деточка, хурдия высосала твои мозги, а не отгрызла ногу!

Или твои мозги все от страха убежали в пятку, и хурдия как раз её и отгрызла? У тебя сколько тысяч линз в глазу?

– Да тысячи три будет, – вспомнил Пип.

– Пожертвуй одну для науки. Наставь одну линзу на текст, сосредоточь в ней Силу и запомни все, что увидишь. И при желании ты сможешь всё это увидеть снова. А будем дома – перекопируем на пластины.

Идея была отличная. Пип сообразил, какой частью своего шарообразного глаза он пользуется реже всего – оказалось, самая близкая к телу линза внизу и слева почти не используется в зрении*.

Сфокусировал её на стене с иероглифами – для этого пришлось жутко изогнуться. Сосредоточился. Небольшая вспышка Силы – и всё. Текст теперь вырублен в глазу навеки.

– Уже не зря сходили, – сказал Шумар. – Надо бы посмотреть рядом – вдруг еще есть помещения того же времени.

Полазали по развалинам, проплывая между застывшими массивами лавы. Нет, похоже, вулкан разрушил всё, а кремниевые губки и мшанки завершили дело – зарастили обломки и выгладили рельеф.

– Вот еще что-то! – это Парабар наткнулся на маленький отнорок. Он был совсем разрушен, только часть стены и уголочек – еле-еле Парабару протиснуться. И узоры на стене не сохранились, вместо них какие-то бурые натёки. Зато в углу на облизанном водой до округлости каменном постаменте стоял обломок статуи – нижняя часть трилобита, сделанного из какого-то очень твердого камня. Вода обточили углы, но не сильно – течения тут не было, и ракушки не жили в этом негостеприимном месте, они не наросли на статую. И было видно, что это точно трилобит, и род его неизвестен – таких сейчас в морях не жило.

– Может, это портрет хозяина замка? – с трепетом спросил Парабар. – Жаль, что у нас нет обычая делать изображения знаменитых трилобитов. Потомки и не узнают, как мы выглядели.

– Если мы немедленно не уберемся отсюда, то потомков нам не видать, как неподвижных щёк, – сказал Пип. – Здесь какие-то испарения из-под песка выступают. Поэтому и не живет никто. Слабенькие такие, я сразу и не распознал. А сейчас концентрация увеличилась.

– Точно, – принюхался Шумар. – Не смертельный яд, но и не полезно.

Давайте-ка выплывать из этой гробницы.

На волю выбрались без приключений…… уже находясь в поверхностном переходе недалеко от Изиного грота, Пип вспомнил:

– А привидение-то так и не нашли!

– Знаете… только не смейтесь, ребята, – нерешительно сказал Парабар.

– Я вот вспоминаю ту сказку.

– Ну? Вспомнить не можешь что ли? Это старость, когда не можешь вспомнить, – «ободрил» Шумар.

– Там говорится, что привидение редко общается с живыми, только в крайних случаях – ну вот как я наткнулся, а он меня от хурдии спасал. А если хочешь пообщаться с привидением, надо его позвать.

– Так что же ты раньше молчал! – возмутился Пип. – Есть какая-то специальная формула вызова? Или орём в произвольной форме?

– Не знаю, я же личинкой был, ещё до первой линьки, – оправдывался Парабар. – Я только помню, что надо мной висела какая-то толстая личинка с шипами и толкалась, мешала слушать.

– Одонт, наверное, – предположил Шумар. – Они такие. Парабар, деточка, а позови-ка ты своё привидение. Хуже не будет.