Трилобиты не виноваты

– Это и правда что-то вроде наших водорослей, но маленькое, меньше наших ножек. Как ты углядел его – невероятно. И не везде растёт. Мало его. А больше я никого не видел. Там абсолютно нечего жрать, ребята, ни планктона, ни червячков. Зато и хищников нет. Места нищие, но приятные. Да, еще забыл! Там ничем не пахнет! То есть вообще нет запахов. Хотя явно есть чему пахнуть, вот то зелёное – оно живое и должно пахнуть. Но я очень умный и понял, в чём дело. Наши антенны приспособлены улавливать молекулы пахучих веществ, потому что они растворены в воде. А тамошние молекулы летают всухую и к моим антеннам просто не прилипают!

– Мир без запахов. Ужас, – сказал Шумар. – Мне туда нельзя.

– Но я повторяю, если кто не понял: я очень умный, – продолжал Парабар. – Я сделал опыт – сорвал стебелек того зелёного и сунул в лужицу, где мочил жабры. И опустил туда же антенны – о-о-о! какой аромат! Мои антенны зашкалило напрочь. Очень сильный запах и такой приятный. Видимо, тот мир очень ароматный, потому что запахи не растворяются в воде, как у нас, значит, их надо больше… ну, вы меня понимаете. Если бы тот мир залить водой по верхушку вулкана, было бы самое то. Недоделка, однако.

– А слух? Ты там звуки слышал? – спросил Шумар. – Антеннами?

– Нет, там же нет колебаний воды. Как же я уловлю звуковые волны, если нечему «волноваться»?

– Значит, легендарная Суша существует, – задумчиво подытожил Шумар.

– Но жить там нельзя, – продолжил Пип. – И переселиться туда на случай Конца Света не получится.

– Я видел только крохотный кусочек, – возразил Парабар. – Может, дальше, за вулканом – стаи планктона, вьющиеся над этими зелеными малявками, и табуны полихет на могучих ногах.

– Почему на могучих? – фыркнул Изя, представив маленьких полихет на толстых ногах.

– Там нужны хорошие ноги, там наши ножки быстро устают, – серьёзно объяснил Парабар. – Изя, дружище, спасибо, как приятно снова вздохнуть всеми ногами. Если жить на суше, то надо как-то разделить те ноги, которыми мы ходим, и те, которыми мы дышим. Дыхательные ноги задрать наверх что ли. А то грязь в жабры набивается и дышать мешает. Ребята, я всё придумал. Защитная плёнка защищает меня отлично, но идти очень тяжело. Делаем так: Изя как самый сильноногий идёт на сушу, сверху сидит Шумар и прикрывает Силой его и себя, а меня прикрывать не надо, а еду на Изе, не пачкаю ножки и всё разглядываю своими чудными глазами. На Изины жаберные ножки надо надеть какую-нибудь штуку типа одонтовских вкладышей на жабры, жаль, что они кончились.

– Обмотаем мокрыми водорослями, – Изя обрадовался, что его тоже берут на Сушу.

– Да, Изя отлично придумал. Получатся портянки, от древнетрилобитского слова «порт» – место, куда приплывают трилобиты, – сказал Шумар.

Изя очень удивился, что Шумар его похвалил, и замер, ожидая очередной подначки.

– Хороший план, – продолжил Шумар. – Завтра, когда вода посветлеет, пойдём.

– А я! – возмутился Пип. – Я командир! В опасное предприятие я должен идти впереди!

– Ты посидишь в водичке, – сказал Шумар. – Если мы все погибнем, ты отнесёшь сведения. Изя нужен как транспорт, я – как щит, а Парабар в защитной плёнке.

Это было разумно, и Пип не возразил, хотя и огорчился.

– Смотрите, – сказал Парабар. – Верхняя Плёнка делается красной! Там что-то происходит! Как хотите, а я пойду гляну.

И взмыл вверх, будто и не устал. Пип и Шумар – за ним. Головы они высунули почти одновременно, по пути прикрываясь Силой.

То верхнее голубое море, к которому был прикреплен Осветительный диск, сделалось ярко-розовым. Розовые блики падали и на нижнее море и сверкали нестерпимо. Осветительный диск стал менее ярким и заметно спустился.

– Разряжается, – сказал Парабар. – И отлепляется, вон, почти совсем сполз.

– А где тот, кто его отлепляет? – спросил Пип. – Я никого не вижу.

– Наверное, диск сам разряжается, сползает в море и там тонет, – понял Парабар. – Включается механизм самоуничтожения. А кто-то утром налепит новый диск. Надо не спать, а следить. Интересно же, кто это.

Смотрите, какая красота! И суша тоже порозовела. Совсем другие оттенки.

Да, первый закат на Земле, который видели хоть чьи-то глаза, был прекрасен.

– Если когда-нибудь на суше будут жить поэты, они сочинят чудеснейшие стихи, – тихо сказал Парабар. – Здесь всё так необыкновенно.

– А чем будут дышать твои поэты? – фыркнул Шумар. – Таскать с собой мешочки с морской водой и мочить ножки во время сочинения поэм? И есть тут нечего, а поэтов кормить надо, это все знают. И ничего особо прекрасного я не вижу – изменился спектр излучения, сдвиг спектра в сторону низких частот.

– Ты смотришь Силой, а я глазами, – объяснил Парабар. – Мы видим разные миры, Шумар.

Осветительный диск сделался из бело-жёлтого совсем красным, слегка увеличился в размере и прилип к краю моря. Смотреть на него стало почти не больно.

– Испортился диск, – заметил Парабар. – Распух, покраснел, как те больные губки с синдромом красных полос. Бедняга. А вдруг он живой?

И умирает в конце каждого света? В принципе он не кажется очень далёким. Может, мы сумеем доплыть до него и понять, как и что?